Магическое кольцо Каина

– Ох, сын, ты такой доверчивый и добрый, – вздыхала мать по вечерам, когда Вольфганг возвращался от учеников, падал на стул и у него даже не было сил, чтобы съесть холодную говядину, обычно составляющую их ужин. – Все-то тебя обманывают. Директор концертного общества «Духовные концерты» исключил из программы твои симфонии, которые ты написал в Париже. Какой успех был у «Безделушек»! Ты написал этот балет по заказу Новерра, а ведь даже имени твоего на афише не было! Какие же они все пройдохи! Так и норовят обмануть бедного мальчика. От зависти все это. От зависти к твоему таланту!

– Ничего, мама, все устроится, – он улыбался, но на душе кошки скребли.

Нанятая ими комната была маленькой и холодной. В нее даже не поместился клавесин, приходилось отправляться писать к друзьям, согласившимся приютить инструмент. Но Бог с ним, с клавесином.

Мама сильно кашляла, очень похудела. Во взгляде были лишь страх и боль…

Скоро уже не смогла она вставать с постели.

Вольфганг привел доктора, тот пустил Анне-Марии кровь, и это принесло облегчение. Но ненадолго. А потом больше уже ничего не помогало: ни микстуры, ни порошки, за которыми Вольфганг бегал в аптеку.

На похоронах Вольфгангу все казалось, что это слишком страшно для того, чтобы быть правдой; что мамочка выйдет из своего гроба, улыбнется, потреплет его по затылку.

Но чуда не произошло. На парижском кладбище появился холмик свежей земли…

Потеряв мать, Вольфганг больше всего боялся лишиться и отца. Мысли о том, что Леопольд уйдет вслед за Анной-Марией, сводили его с ума. Поэтому о том, что мама умерла, он сообщил не сразу. Сначала писал о жаре, лихорадке, слабости и бессилии докторов. Подготавливал к тяжелому известию…

Когда же наконец отец узнал печальные новости – стал умолять вернуться в Зальцбург; говорил о том, что выхлопочет место для сына, и будут деньги, и они уж больше не расстанутся. Возвращаться к самодуру-архиепископу Иерониму Колоредо Вольфгангу ужасно не хотелось. Но все-таки он с радостью покидал Париж. Ведь, вернувшись в Зальцбург, можно навестить Алоизию…

Сразу же по приезде войти в дом Веберов он не смог.

Мысли о том, что он увидит любимую, парализовали и лишали речи. От волнения дрожали руки. «Хорош я буду, трясущийся как осиновый лист», – решил Вольфганг, отправляясь обратно в трактир.

Но вот он набрался смелости показаться Алоизии – и едва узнал ее. Милая робкая девушка превратилась в надменную красавицу, ледяную и заносчивую.

– Ты выглядишь как лакей в этом костюме, – холодно кивнув, сказала она Вольфгангу. – Какая мрачная одежда!

– Я схоронил мать, – пробормотал Вольфганг, чувствуя себя совершенно жалким и ничтожным.

– А-а, соболезную, – она вытянула шейку и посмотрела за окно, на подъехавшую к дому карету. – Все, мне пора! Отец мой скоро будет.

Как будто бы она не понимала, что не дела к отцу привели его в этот дом…

Алоизия удалилась, и сквозь стоящие в глазах слезы Вольфганг увидел, как из кареты вышел богато одетый господин и поцеловал девушке руку.

Тем же вечером Вольфганг нашел прямо на мостовой золотой перстень с крупным чистейшим изумрудом. Он лежал в желобке между двумя камнями, переливался зелеными бликами и, казалось, ждал именно его. Перстень пришелся впору. Вольфганг посмотрел на загадочно мерцающий камень и улыбнулся. Мешающая дышать тяжесть от встречи с Алоизией вдруг отступила. И на сердце стало так легко и спокойно, как будто бы сам Господь Бог заключил его во всепрощающие отцовские объятия…

* * *

Вернулась в гостиницу я ранним утром. В принципе беседа с полицейскими заняла даже меньше времени, чем я предполагала. Потом мне вызвали такси и, кажется, мгновенно забыли о моем существовании.

Оказавшись в отеле, я решила сначала поесть, а уже потом заниматься всем остальным: обдумыванием произошедшего, специальными упражнениями для восстановления энергии, разговорами с Денисом и Леней. Да и выспаться наконец мне бы совсем не помешало.

Нахождение рядом с Грином, нападение и бессонная ночь так меня измотали, что я едва стояла на ногах. И поняла, что мне срочно требуется глюкоза вкупе с быстрыми углеводами; сладкий чай и круассан подойдут.

Я посмотрела на часы, поняла, что ресторан уже открыт для завтрака, и заторопилась к еде.

– Как проходит отдых? А ты в номере-то не ночевала. Молодец, времени даром не теряешь! А что муж – он дома. И еще неизвестно, хорошо ли вы живете, – раздалось за моей спиной, и я мысленно выругалась. – От добра добра не ищут. Значит, не ценит муж такую женщину, как ты…

Вот кого мне меньше всего сейчас хотелось видеть, так это коммуникабельных маман с дитятком.

Я обернулась. Меня действительно догнала Мария. Крупноформатного чада поблизости не наблюдается – и то ладно; один раздражающий фактор лучше двух.

– Моя Катерина спит еще. Вчера за ужином с мужчиной познакомилась, полночи в лобио проболтали, – счастливым голосом поведала Мария.