Магическое растениеводство средней полосы. Том 1

— Ну что, провалился? — Катерина Ивановна подкралась по-кошачьи бесшумно и почти изящно запрыгнула на стол для удобства в выборе блюд.

— В процессе, — Феликс отложил вилку и достал брикет.

Она взглянула мельком и вернулась к более радостной картине: блюду золотистых куриных ног. Обошла кругом, выбрала птичью конечность поаппетитнее, подцепила лапкой и оттащила на соседнюю тарелку.

— Отлично, жуй завтрак и поехали.

— Может, задержимся? — предложил стажер, макая кусок ароматной свиной колбаски в свежую горчицу. — Нас тут неплохо кормят.

Кошка покосилась на шутника сияющими зеленью глазами и тихонько рыкнула, не выпуская из пасти до половину сжеванную курью ножку.

Луиза, наблюдавшая за их перепалкой, рассмеялась, пожелала приятного аппетита и вышла — отправить послание и распорядиться, чтобы Селиверст «собрал немного еды в дорогу». С каждой минутой восхитительная ведьма нравилась Феликсу всё больше.

Менее восхитительная ведьма быстро управилась с первой ногой, утащила вторую, изрядно её потрепала и с сожалением бросила на тарелке. После трапезы белая и только вчера вычесанная Катерина имела вид затрапезный. Она изучила свое отражение в глянцевом боку фарфоровой супницы с гороховой похлебкой и попробовала решить вопрос чистоты традиционным для приличной девушки способом — потерлась мордочкой о лежащую рядом салфетку. Получилось не очень: кошка осталась чумазой кошкой. Разве что жир перестал капать мехового с подбородка.

«Такими темпами её придется мыть трижды в день», — с тоской подумал Феликс.

— Тот, кто убил Шабу, — заявила кошечка, тщательно вытирая о салфетку лапки, — и пытался добраться до меня — ещё на свободе. А мы ничего не знаем об убийстве. Нам некогда рассиживаться!

— Так может он и правда самоубился? — невинно уточнил Феликс и чуть не подавился маринованым огорчиком — с таким презрением на него посмотрела чумазая кошечка.

— Тогда, — холодно проговорила она, — нам тем более нужно в Зеленоградск. — и мстительно добавила. — Если в этом парке смог случайно умереть сильный маг, ты в нем и минуты не протянешь!

— Какая вы добрая. И милая. И чумазая. А вы будете вылизываться или будем вас мыть? О нет! Только не когтями!

Десятью минутами позже Луиза фон Скальва и её домашний дух Селиверст, груженый двумя корзинками снеди, мешочками с травами и еще какими-то узелками и сверточками, которые хозяйка посчитала необходимыми в долгой дороге к побережью, обнаружили своих гостей полностью готовыми к отбытию.

Феликс уже сидел на за рулем и умолял Катерину простить его за неосторожные слова, смилостивиться и не лишать самого ценного — жизни, достоинства и единственных штанов, которые он взял с собой только потому, что они утром второго января итак уже были на нем.

Катерина Ивановна, распушившаяся, как отцветший одуванчик, нервно цокала когтями по капоту побитого фордика, яростно шипела, угрожала и ругалась нехорошими словами, обещая избавить Феликса от перечисленных им ценностей, а когда они закончатся — найти новые и от них тоже избавить.

Дело оставалось за малым — выколупать из машины успевшего запереться в ней стажера. Стажер выколупываться отказывался и на угрозы реагировал то серьезно, то начинал истерично смеяться, отчего Катерина еще злее хлестала себя по бокам меховым хвостом.

Беловолосая посмотрела на творящееся безобразие, развернулась и отправилась по своим делам.

— А поклажа? — робко спросил домовой.

— Оставь, — посоветовала ему Луиза, — кто знает, сколько они так будут ругаться. Займись лучше гортензиями и вымой посуду. Успокоятся — сами заберут. У нас — множество дел.

Селиверст тяжко вздохнул — он бы с удовольствием постоял тут. Разве гортензии устроят такой концерт?

Получасом позднее, когда гортензии были политы и бережно очищены от подсохших листочков, а также прополот чеснок и пострижены три десятка жасминовых кустов, Селиверст принес из спальни, где ночевал Феликс, его рюкзак, сумку и переноску, набитые артефактами.

Катерина ругалась уже просто для порядку — хвост вернулся в спокойное состояние, но кошка продолжала вяло шипеть, развалившись на капоте с видом удачливого охотника, прилегшего на тушу добытого им мамонта. Без особого интереса — исключительно ради памятного фото.

Феликс не сдавался в попытках получить прощение и периодически извинялся. Пока — безуспешно.

Стажер как-то быстро сдался и ведьма, чувствуя неудовлетворенность качеством скандала, находилась в легкой прострации от произошедшего. Вроде бы нужный эффект достигнут, извинения получены, но удовольствия — никакого. Ситуация была вновинку, от того Катенька медлила с решением — простить или нет. Процесс отъезда затягивался.

Селиверст посмотрел на этот затухающий скандал, открыл незапертый багажник, сложил в него сумки и недельный запас еды «на дорожку».

— Эххъ, — вздохнул он как бы невзначай, — и правда, чегось вам тащиться туда? Кранц-то город туристическай, два денечка прошло, улики небось все потоптали уже. Толку — никакого не будет. Пошто суетиться, пошто лапки стаптывать, оставались бы здесь в тепле и уюте.