Магическое свидание

– Тебя не волнует, что обезумевший вампир будет молоть чепуху, глядя на тебя с тоской и представляя, как слизывает кровь с твоей спины?

Остин остановился.

– У вас же тут есть шланг, да?

Я засмеялась, уводя его вправо.

– Похоже на то. Я про замораживание воздуха и звуков. И про шланг тоже.

– А раньше ты этого не делала?

– Нет. Несмотря на то, как здорово я продвинулась за последнее время, по-прежнему почти все делаю с лету. Вот почему с Дамарионом у меня получается. – Не обращая внимания на то, как он напрягся, я продолжила: – Согласна, он груб, но, пока я уклоняюсь от его побоев, у меня в голове рождаются более изобретательные уловки.

– Слушай, мне кое-что нужно сказать.

Он прервался. Мы дошли до зеленого шланга, обернутого вокруг черного шпинделя. Остин схватил металлический наконечник и дернул. Шланг слегка поддался, а потом застрял.

– Ненавижу такие держатели шлангов, – вздохнул Остин. – В конце концов я всегда их ломаю в приступе ярости.

Поморщившись, он схватил черный ролик с двух сторон и потянул, повернув его настолько, чтобы высвободить еще полметра шланга. Стиснув зубы, он повторял это движение. Мышцы напряглись – вероятно, чтобы не сорвать эту штуку со стены и не выбросить.

Я засмеялась, схватила его за руку и подождала, пока он не уйдет с дороги.

– Поняла. Просто сосредоточься на том, чтобы не истечь кровью.

– Спасибо, – сказал он, оглядывая деревья с краю лужайки. – Я не собираюсь извиняться за то, что потерял самообладание.

– Я этого и не ждала.

– Мне не нравится осознавать, что причиняют боль, без которой можно было бы обойтись…

Он стиснул зубы и прикусил язык. Но я и так понимала, что он хотел сказать. Все из-за того, что Дамарион не мог сдержать собственную реакцию на боль.

Но Остин переключился.

– Потому что Дом с плющом думает, что ты примешь и это. Я тоже начинал не сразу, Джесс. Даже медленнее, чем мне хотелось бы. Но вся стая действовала сообща, чтобы обучить каждого из нас в том темпе, который подходил конкретному человеку. Так было правильнее всего. Я не лучший пример среди учеников. Но я узнал, что именно сработает, даже несмотря на то, что мне так и не довелось применить эти знания.

– Тебя знает все магическое сообщество. Вряд ли это можно считать плохим примером…

Я дернула за колесо шлангового катка, но вытянуть его удалось меньше чем на полметра.

– Зачем вообще нужна эта штуковина? Чтобы никто точно не смог пользоваться шлангом?

Я дернула еще раз со всей силы, но он и с места не сдвинулся.

– К черту его! Оторви да выбрось.

Остин засмеялся и наклонился, оттолкнув меня в сторону большим плечом.

– Дай-ка я еще разок попробую.

Он потянул. Пластик треснул, оторвавшись от основания. Он разорвал шланг со стороны, отделив его от шпинделя, но вытянул на достаточную длину, чтобы дотянуться до спины.

– Вот. Видишь? Ничего особенного.

– Если Эдгар спросит, мы понятия не имеем, как эта штука сломалась.

– Принято.

Он скинул штаны, и я отвела взгляд. Лицо у меня вспыхнуло, а сердце учащенно застучало. Я старалась дышать, несмотря на жар, охвативший изнутри. Не на него мне стоило так реагировать… Наверху меня ждал парень, готовый на все. Черт, да у меня была целая куча готовых на все парней! А этот был под запретом.

Вот бы мои разум и тело хотя бы раз пришли к согласию! Я по-прежнему сомневалась насчет Дамариона, хотя сама не понимала почему. Он был горячим, милым, галантным и настойчивым (даже слишком настойчивым!), но на стадии шаловливых ручек я струсила и оттолкнула его. Мне хотелось довести все до конца, но при этом я не искала легких путей.

Этот бедолага, вероятно, был разочарован, хоть и виду не подал. Я не понимала, что со мной не так.

– Поможешь дотянуться?

Остин повернулся ко мне спиной, липкой от крови. Рана затягивалась: края уже начали покрываться корочкой. На верхней части его мускулистой задницы – там, где кровь впиталась в штаны, – виднелось красное пятно.

– С чего вдруг мистер Том решил, что штаны должны быть белыми? – спросила я, включив воду.

Остин никак не реагировал ни на холодный воздух, ни на ледяную воду, стекавшую по его точеной спине. Он был белым медведем: лед – его стихия, а вот сильная жара ему наверняка бы не понравилась.

– За кое-что я хотел бы извиниться, Джесс, – сказал он, и от его голоса по телу пробежала дрожь. – Ты права: ты самостоятельная женщина. Причем умная. Мне стоит поверить в то, что ты сама знаешь, на что способна.

– Это когда ты не слетаешь с катушек из-за парочки синяков?

Он медленно выдохнул.

– Не уверен, что смогу себя контролировать, если увижу тебя… такой. Тем более если знаю, чьих это дело рук. Мы с ним ни за что не поладим. Между нами не будет никакого мира, пока один из нас не подчинится другому.

Его голос стал резким, а слова сопровождались рычанием. Он умрет, но не подчинится, это было ясно. Как и Дамарион: тоже очевидно без лишних вопросов.