Магички

Выйдя за дверь, они рассмеялись. Когда тебе пятнадцать, подобное обращение способно привести в ярость, но женщину за тридцать оно скорее забавляет, особенно когда исходит от того, кто ненамного старше. Здесь они оказались на положении «девочек» и находили в этом некоторое удовольствие — после взрослой жизни, полной ответственности и работы, гораздо более сложной, чем кухонные хлопоты.

— Хорошая тётка.

— Ага. Слушай, — Ольга вдруг встревожилась, — насчёт переодевания. Я смотрю, тут понты такие, серебро, хрусталь, эта в золотом платье…. А мне нечего надеть, с собой только штаны и майки. Как быть?

— Понятия не имею. Та же беда. Есть пара юбок, но чисто пляжных.

Немедленно им навстречу попалась Елена с огромными черными кофрами:

— Девушки! А я вас ищу. Мы не предупреждали, что потребуется одежда для особых случаев, но у нас есть гардеробная. Я рискнула подобрать для вас… минутку… нет, вот так, — руководствуясь одной ей понятными метками, выдала им кофры, — там ещё туфли. Размеры я определяла на глазок, если промахнулась, с половины десятого буду в столовой, придумаем что-нибудь… — и убежала.

__ Она святая, — сказала Ольга.

— Ага, как остров. Где Наполеон помер. Поразительный человек.

— Наполеон?

— Елена! — Агафья всё ещё смотрела в тот конец коридора, где она скрылась.

— Интересно, налезет на меня?..

— Насколько я поняла эту женщину, сядет как влитое.

Платье в самом деле село. Оно оказалось не чёрным, как ожидала Ольга, но сиреневым — длинным, из мягкого тусклого шёлка, с дюжиной маленьких пуговиц на манжетах. К нему прилагались простые лодочки на среднем каблуке и упаковка тонких чулок.

«Интересно, она вообще всё держит в голове? Идеальная экономка».

За четверть часа до назначенного времени Ольга уже сидела в столовой за одним из угловых столиков и разглядывала входящих. Потихоньку к ней присоединились остальные кандидатки. Агафье досталось зёленое платье с широкой юбкой из тафты и с плотным корсажем. На Сашке была синяя китайская блуза, расшитая золотом, и узкие шелковые брюки. От Катиного полосатого одеяния, переливающегося оттенками серого, слега рябило в глазах.

Ольга отвернулась и посмотрела в зал. Зрелище напоминало маскарад: Панаева — в голубом бархате, Марго в чём-то чёрном, и ещё какая-то неизвестная дредатая толстуха, наряженная в африканском стиле… Тут она обернулась, и Ольга изумлённо признала Аллу — вот, оказывается, что у неё под косынкой….

Елена неторопливо прогуливалась среди гостей в платье из французских кружев цвета слоновой кости. Её волосы были уложены в высокую причёску, и вся она казалась спокойной и прохладной — будто и не металась час назад, организовывая всё это.

Одна за другой входили дамы, расцеловывались, щебетали и занимали места за столом. Во главе — Рудина, справа — Ларионова, слева — Елена. В другом конце уселись ученицы, там же были места кандидаток — иерархия очевидна.

Как ни странно, на этом официоз закончился. Ольге стало интересно, кто же будет обслуживать торжество, не пойдут же расфуфыренные участники пира на кухню. Но за пару минут до начала Алла вкатила в зал несколько столиков с угощениями и совершенно по-домашнему раздала еду, гостьи передавали друг другу блюда, и всё это усиливало сходство с маскарадом: костюмы костюмами, но атмосфера установилась вольная.

Впрочем, небольшую дань парадности всё-таки отдали — ужин начался с шампанского. Алла беззвучно открыла бутылки с ярко-жёлтыми этикетками и наполнила бокалы. Ей помогала Панаева. Они важно обошли гостей, а когда вернулись на свои места, поднялась Рудина:

— Девочки, как я рада вас видеть! Какое счастье, что мы снова вместе, что тысячелетние традиции Ордена не угасли!

«Тысячелетние?! — удивилась Ольга. — Старушка успела украдкой приложиться к шампусику?»

— И как прекрасно, что за нашим столом появляются новые молодые лица. Давайте же выпьем за успех и процветание Ордена, процветание и успех… И за молодую кровь!

Дамы воодушевились, зазвенели хрусталём, все как одна повернулись в «детский» конец стола и одарили кандидаток и учениц сияющими улыбками. На мгновение Ольге стало жутко — слишком много внимательных взглядов, слишком много сверкающих зубов за раз, будто молодую кровь решили попробовать прямо сейчас.

Она улыбнулась, кивнула в пространство, опустила ресницы и отпила.

Некоторое время все сосредоточенно жевали, деликатно попивая лёгкие белые и красные вина, разговаривали вполголоса. Но потом общество перешло к десертам и более крепким напиткам.

Тут и началось настоящее веселье. Прозвучала ещё пара тостов, сотрапезники обменивались комплиментами и намёками, которых Ольга не понимала, речь шла о каких-то внутрикастовых отношениях. Выпили за критиков и принялись с особенной нежностью вспоминать тех, кто писал о них дурно.

— Девочки, а как там Укропов? Помнится, всё упрекал меня, что далека от народа и не бегаю по росе босая, дабы впитать мощь родной земли.

— Что, так и выразился — «дабы»?

— Клянусь. Они это любят. Когда хотят шутить, пишут «сей опус», а когда важничают, то «вотще».

— А со мною всё воюет Штакин.