Магиер Лебиус

А вот теперь – ай да чудо-рука! – через взломанное окно мастератории пройдет не только дым и пар. Человек – тоже. Запросто!

Дипольд высунул голову наружу. Глянул вниз, под стену. И – отшатнулся. Выругался сквозь зубы. Да, он убедился: окно выходит не в замковый двор – наружу. Но…

Но не так все просто, ваша светлость!

Разноцветная колдовская смесь пара-дыма-конденсата, что валила из окна магилабор-залы, тут же столбом поднималась в небо, не подчиняясь воздушным потокам. Не мешая взгляду. Однако внизу клубилось еще одно тяжелое, чуть размазанное слабым ветерком облако обычного беловато-серого, не подкрашенного магией дыма. От горящей соломы, к примеру, такой бывает.

«Из подземелья, из окошек темницы натянуло, – догадался Дипольд. – Быстро же там все разгорелось! А уж раздымилось-то как!»

Однако дымная пелена, через которую следовало спуститься не надышавшись, не задохнувшись, – еще не самое страшное. Страшнее было другое.

В прорехи стелющегося над землей дыма видно: не один и не два этажа отделяли сейчас беглеца от земли. Пфальцграф разглядел глубокий – футов семьдесят-восемьдесят, а то и поболее – провал у основания замковых стен. Сложенная людьми кладка плавно, незаметно переходила здесь в естественный обрыв. А ведь знал… знал же с самого начала, что крепость Чернокнижника стоит не на ровном месте!

Ох, безрадостное зрелище… Дрожь вызывающее. Ровные, отесанные и тщательно подогнанные друг к другу – ни носок сапога упереть, ни пальцем зацепиться – глыбы, а дальше – голая отвесная скала. Штурмовать замок с этой стороны – самоубийство. Спускаться без длинной прочной веревки – самоубийство еще более верное.

От двери щепки летели уже вовсю. Ширилась пробитая дыра. Тяжелое лезвие алебарды уже почти догрызлось до засова. Еще немного, совсем-совсем немного… А длинной прочной веревки у Дипольда не было. И из порубленных трубок ничего путного не сплетешь. И даже всесокрушающая ручища голема тут не поможет.

– Скорее! – кто-то заглянул сквозь разбитые доски. – Скорее, пока он не взял цепь!

Цепь?! А что, это ведь тоже идея! Еще одну подсказку невольно подкинули ему любезные оберландские стражи. Не подсказку даже – так… толчок, зацепку. Дальше мысль работала сама. В верном направлении работала.

Цепь! Все еще опутывавшая множеством витков мертвого монстра на обитом железом столе. Того самого неведомого монстра, который при жизни тянул соки из несчастной Герды и пропускал через себя колдовские эликсиры.

Цепь… Длинная, крепкая, надежная железная… веревка. Она сейчас – его единственный путь к спасению. И не беда, что толстые звенья не перерубить мечом. И неважно, что массивный замок не открыть без ключа и отмычки. Руки Дипольда – это, конечно, не руки Мартина, они не приспособлены к работе взломщика, но…

Но в его распоряжении имеется еще одна рука. Которая способна выдрать из камня решетку. И разорвать запаянные звенья. И смять в труху любой замок.

Дипольд развернул тележку с механической рукой. Покатил от окна в глубь магилабор-залы. Мимо разбитого насоса с разрубленными и неумирающими останками неутомимых качателей рычагов – покатил. По зловонным лужам, по застывающей слизи, по шипящим разводам, по спекающейся крови и бурлящему подобию крови – покатил.

Докатил.

И снова все оказалось легко и просто. Еще проще, чем с оконной решеткой. Движение неприметного рычажка. Стальные пальцы захватывают в жмень замок, несколько цепных звеньев и окованный край стола.

Треск, хруст, скрежет…

Освобожденный конец цепи грохнул о каменные плиты пола, тугие мотки раскрылись, разъехались, распались, обвисли под собственным весом. И открыли взору…

Господь Всемогущий!

Дипольд наконец разглядел то, что так усердно колол мечом вслепую. Больше всего ЭТО…

Всемогущий Господь!

…отдаленно, где-то, как-то, но ЭТО все же напоминало неродившегося ребенка. Зародыш. Быть может, даже человеческий. Частично – человеческий. Только невероятных, гигантских размеров. Только покрытый не полностью еще сформировавшейся тонкой металлической чешуей, что выпирала из толстого полупрозрачного кожного покрова, обволакивающего скрюченное тело. И проткнутого его, Дипольда, рукой. И сильно расползшегося в местах глубоких разрезов.

Сморщенное личико… жуткая личина громадного дитяти смотрела на него сквозь темную вязкую кровь и лопнувшую оболочку рваной плаценты щелочками чуть приоткрытых глаз. В мягком лбу меж двух поблескивающих металлом изогнутых пластин – дыра. Из дыры – сопливые пузырящиеся мозги.

Гейнский пфальцграф подавил рвотный позыв. Блевать, равно как дивиться и ужасаться, времени нет. И уже неважно, что за тварь он сегодня убил. И во что эта тварь превратилась бы, если бы ей дали развиться.

Дипольд судорожно размотал и сбросил на пол гремящую скользкую цепь. Один конец оказался намертво прикован к железному кольцу под тяжелым столом-помостом. Что ж, Дипольда это устраивало вполне.

Подтащить тяжелую цепь к окну оказалось непросто. Но пфальцграф старался. Изо всех сил. А уж когда первые звенья, переброшенные наружу, потянули все остальное, дело пошло совсем споро.