Магии не существует, или Криминальный репортер (СИ)

— Картинки красивые, — отмахнулся Макс. — Ладно, оставь вещественные доказательства в покое. Санек, ты помнишь, как мы в "мультики" играли?

— Естественно…

"Мультики" — придуманные картинки. Игра заключалась в том, что один старательно представляет себе что-нибудь, а второй пытается угадать: что именно. Потом описывает "увиденное". У Макса лучше получалось угадывать, у меня — представлять. Оно и понятно: Макс — экстрасенс, но с фантазией у него не густо. Однажды он представил идиллию: озеро, зеленый бережок, удочки, ведро с рыбой на траве. Правда, в эмалированной посудине бодро плавали выпотрошенные минтаи. "Тысячу лет на рыбалке не был, — оправдывался Макс. — Как нормальный карась выглядит — уже и не вспомню".

— Так вот, я давно пытался понять природу "мультиков", — продолжил он. — Механизм, при помощи которого транслируется информация.

— Понял?

— Есть одна идея. С вашей помощью хочу ее проверить.

— С нашей?

— Ну. Нужно не меньше двух человек с развитым образным мышлением. Причем — занимавшихся раньше подобными вещами, но с разными людьми. Чтобы моего давления не было. Пока Айвиэль не подвернулась, ничего получиться не могло.

— Он меня на трассе подобрал, — вставила девушка. — Я стопом в Омск добиралась.

— Еду из Тюмени, вижу — стоит на обочине это чудо. Оказалось, землячка, — рассмеялся Макс. — Ладно, кончаем трепаться, будем работать. Расклад такой: Айвиэль представляет картину, ты, Санька, "ловишь". Дальше — по обстоятельствам.

Девушка села в позу "лотос". Я просто откинулся на спинку дивана. Какое-то время я еще воспринимал комнату, стол с компом, книжные полки, фигуру Макса.

Но вот уже вокруг — мерцающая пустота. Потом пустота становится зеленой поляной. Рядом со мной — высокий длинноволосый парень. Очень высокий. Хотя — нет. Рост у него нормальный. Это я смотрю на него как-то странно, снизу.

Я взглянул на свои руки — и чуть не задохнулся. Рук нет, есть покрытые серой шерстью лапы. И стою я, соответственно, на четвереньках.

— Санек, иди сюда! — зовет парень голосом Айвиэль. Только хрипотца исчезла, слова звучат, словно музыка.

Я бегу на зов, виляя хвостом. Странное ощущение — вилять хвостом…

Парень гладит меня по голове, чешет за ухом и вскакивает мне на спину. Не очень приятно, но куда деваться…

Мы мчимся. Сначала — сквозь туман и какие-то облака. Потом — по лесу. Это, конечно, не обыкновенная тайга. Лес чистый, ухоженный, каждая веточка — как на японских акварелях. Иначе, как эльфийским, и назвать невозможно.

Речушка небольшая, тихая заводь, вода серебрится в лунном свете. Кстати, вроде ночь, но светло, как днем. Только цвета неяркие: синий, сиреневый, серебристый, серый…

На берегу заводи — россыпь ирисов. Айвиэль соскакивает на землю, шагает к воде.

— Может, не надо? — говорю я. Мне почему-то серебристая заводь совершенно не нравится.

— Это же ирисы Итиль-Ийлинта, самые таинственные на свете цветы!

Айвиэль рвет ирисы. Я сижу на собственном хвосте, всем видом выражая неодобрение. Если самые таинственные — то какого черта их рвать? Полюбовался — и хватит…

Неприятности начинаются почти сразу же. Из воды с шумом выныривает кошмарная голова на длинной шее. Сама голова — размером, наверное, с половину меня. Пасть — что твоя дверь. Три ряда полуметровых клыков. Раздвоенный язык. На морде — какие-то шипы, рога и наросты. Глаза горят багровым. Интересно, как выглядит все остальное, что пока еще скрыто под водой? В прочем, совсем не интересно, век бы эту гадость не видеть…

Голова падает сверху на Айвиэля. Пасть раскрыта — того и гляди цапнет. Парень уворачивается, откуда-то в руках у него появляется легкая шпага. Клинок рассыпает голубые искры — словно электросварка.

Я тоже не теряюсь. С перепугу, или еще как, но мне удается запрыгнуть на шею кошмарной твари. Когтями впиваюсь в каменно-твердую кожу. Передними лапами сжимаю шею, задними что есть мочи полосую противника. Вгрызаюсь в хребет (фу, гадость, противно-то как!). Что-то хрустит.

Айвиэль тычет шпажкой чудовищу в глаз. Животное мечется, мотает башкой, пытается нырнуть.

От греха подальше (так и утопит ведь, гадина) прыгаю на берег. Раненая тварь скрывается под водой и больше не показывается.

Отхожу подальше от берега. Айвиэль — тоже. Наконец-то начал соображать!

— И откуда только в крохотной речушке такой бронтозавр? — удивляюсь я.

— Наверное, сторож. Но мы его обманули, — смеется мой наездник и достает из-за пазухи букет.

И мы снова скачем по лесу — туда, где небо на востоке уже начинает светлеть, и где поднимаются из-за деревьев вершины гор.

Трава становится мокрой от росы. Из низин поднимается туман.

Снова поляна. На ней — неясные фигуры. Большинство напоминает Айвиэля, но какие-то… неконкретные, что ли. Огромные светящиеся глаза, но вместо носов — расплывчатые пятна. Во что одеты — вообще не понятно. Зато — куча украшений, переливающихся в предрассветных сумерках. Броши всякие там, фибулы, диадемы.

Фигуры бессмысленно бродят по поляне. Никто ничем не занимается, лишь парочка играет на флейтах.

Выхожу из-за кустов, вежливо виляя хвостом:

— Привет! Это вы — эльфы?