Магия чистых душ 2

Но и ещё более жуткая мысль мелькала в голове у этой, не могу сказать, матери. Она уже прикидывала, как бы удачно продавать дочь мужчинам, чтобы получить деньги для Вадика. Судьба дочери ее не интересовала, у нее был только одно божество — сын. Пока я все это обдумывала и пыталась понять, как и что тут можно сделать на пороге появился довольный Вадик. Вмазался уже. Посмотрев на нас, он неожиданно весёлым голосом сказал.

— А ты тоже ничего, врачиха! Пойдем, развлечемся, пока вертолет не пригонят! А то эта — он небрежно ткнул стволом карабина в сторону девочки — надоела, ноет только. Пошли!

И он попытался дёрнуть меня за рукав. Я шарахнулась от него. Наркоман истерически завизжал.

— Что шарахаешься? Не хочешь? Кто тебя спрашивает? Или вот хошь, смотри, я этих сучек убивать буду на твоих глазах, пока ты сама не разденешься!

Девочка сидела молча, а вот мать зарыдала.

— Ну что вам стоит, женщина? Соглашайтесь, ничего с вами не случиться, вы же не молоденькая!

Я почувствовала, как злоба поднимается во мне, мутит голову, как начинают трястись руки от протекающей к ним силы, но тут опять послышался голос этого урода, истерический, с подвизгиванием.

— А вот, смотри, я сейчас в голову себе выстрелю, если не согласная! Смотри, где ж твоя гуманность, где твоя клятва Демократа? Не веришь, что выстрелю? Смотри!

Я даже не успела повернуться, как мать пулей пролетела мимо меня, повиснув на руке сына. Выстрел таки грохнул, уши заложило от звуковой волны, резко и кисло запахло сгоревшим порохом. На полу валялся наркоман, под головой собиралась кровавая лужа. На теле самоубийцы валялась и выла волчицей мать. Мне и проверять не надо было — Вадик был бесповоротно мертв. Я подошла к девочке в углу, вытянула ее за руку, повернула в сторону от этого жуткого зрелища, и, не выпуская ее руки, взяв свой ящик, вывела девочку из проклятой квартиры.

По лестнице уже скачками неслись спецназовцы. Коротко спросив — Помощь нужна!? — они ворвались в квартиру. А мы пошли вниз по лестнице, лифт был отключен. Подойдя к своей машине, я сделала страшные глаза своим, чтобы они ничего не говорили, только помогли обработать травмы у девочки и сделать инъекцию обезболивающего. Отъехав от дома, я попросила Андрея, чтобы он подъехал к моему дому, и по дороге позвонила Нине, чтобы она спустилась вниз.

Подъезжая к дому, увидела вышагивающую у подъезда сестру. Вывела девочку из салона машины, передала ее сестре, велев накормить и уложить спать. Завтра все расскажу. По дороге на подстанцию, сказала своим, чтобы они твердо запомнили — девчонка сбежала из машины у дверей детской больницы. И коротко рассказала о случившемся в квартире. Фельдшер и интерн подавленно молчали, а непосредственный Андрюха сказал.

— Ну, ясно, сбежала от страха! Не наше это дело, сбежавших пациентов ловить!

И, помолчав, добавил — Жаль, нельзя эту гниду убить ещё раз!

Глава 10

На подстанции, коротко доложившись о выезде, и сдав рапорт об израсходованной наркоте, подписанный полицейским полковником, я ушла в комнату отдыха и присела на кушетку. Сил не было даже разговаривать. Сообразительный Ильяс разворачивал от двери всех желающих пообщаться со мной.

А я лежала на узкой, жесткой кушетки и думала. Скорее пыталась анализировать происшедшее сегодня. Постаралась оставить в стороне вообще саму ситуацию, ужас происшедшего. Я анализировала свои действия. Что я могла сделать тогда? Могла избежать того рокового выстрела? Могла. Был еще вариант выжечь ему мозг. И чем тогда оставшаяся жизнь преступника лучше смерти. Ничем. Даже еще хуже бы сложилось для Веры, той несчастной девочки, неизвестно, что там еще надумала ненормальная мать, ведь уход за такими больными достаточно дорог. А внушить наркоману, убрать оружие или устроить ему парализацию рук, можно было, но у меня на это могло не хватить времени. Такие люди крайне подозрительны и даже если ему просто что-то показалось, он успел бы выстрелить. Так и так у меня просто не было другого выхода, как не мешать ему убить себя. Особого убытка обществу его смерть не принесла, этого Вадика уже нельзя было вернуть в нормальный социум. Так что никакой вины я не должна чувствовать. Отчего же так погано на душе?

Меня затрясло. Адреналиновый откат пошел. Я внезапно осознала, что рисковала не только своей жизнью, но и жизнью своей не рожденной дочери, судьбой своего мужа Дариана, судьбой своих старших детей. А как же Ниночка? Останется одна без Коли, без меня? Нет, больше я ни во что подобное не влезаю, не нравится — пусть увольняют, проживу эти семь месяцев, уж с голоду не помру. Кажется, я задремала. Не слышала, как приняла вызов моя бригада, как Ильяс решил не будить меня, буркнув Диме, врачу-практиканту, — сами справимся.