Магия чувств

Мы переглянулись с Иреком. Подумали, что одно исчезновение – это плохо, а два еще хуже, и пошли разыскивать друзей и знакомых. Кто-то же должен знать хоть что-то о девчонках!

К вечеру мы вымотались как собаки, устали и сильно разозлились.

Кто-то?

Что-то?

Да мы обнаружили штук десять таких пропаж!

Только вот убивало отношение родственников к пропажам девчонок. А иногда и соседи так высказывались, что уши вяли… люди же кругом, а на деле – как в пустыне. Никого ничего не волнует.

«Она небось из дома сбежала, давно хотела…»

«Говорила, что уедет отсюда, вот и уехала, наверное, мне-то какое дело?»

«Таперича к мужику ушла, чего тут гадать?»

«Небось где продается по дешевке, девка была оторви и брось…»

«Энта гадючка мне всю душу вымотала, пусть ее хоть об забор расшибут – наплевать!»

И куча заявлений в этом духе.

Вечером мы сидели с Иреком и подводили итоги.

Мужчина ерошил волосы, я грызла печенье, купленное специально для меня, и думала, что все сложно. Прослеживалась четкая линия.

Пропадали девушки. Все старше четырнадцати, но моложе восемнадцати, все – девственницы, все средней привлекательности, по утверждениям свидетелей, все из не слишком благополучных семей, там кто пьет, кто бьет, кто гуляет, кто еще чего, все сами хотели уехать… и что это означает?

Ирек пожал плечами в ответ на мой вопрос.

– Шайна, это могут быть работорговцы.

– Тиртанцы? – ощетинилась я.

– Вполне. Даже не обязательно они, но сама понимаешь, девственность – штука показательная.

– Понимаю. Такие дороже ценятся, но привлекательность-то тоже нужна?

– Хм-м…

– Мать рассказывала, что в Тиртане за девственную красотку платят много, но даже если красотка попользована, она все равно будет стоить дороже, чем девственница-дурнушка.

– А она…

– Бежала из Тиртана. Как раз когда его величество там шороху навел, – пояснила я. – Давай не будем об этом, ладно?

– Обещаю, – кивнул Ирек. – Но странно как-то.

– А чего странного? Все из Желтого города, ты заметил?

– Риса из Зеленого.

– Почти на границе с Желтым. И дружила она с этой… Симкой. Все из плохих семей…

– Работорговцы, скорее всего… чего тут думать?

– А я бы подумала, – честно созналась я. – Мы же о девушках знаем только со слов соседей, ты по парням не хочешь пройтись? По кабакам? Мы сегодня не зашли, а зря, наверное… Вам, мужчинам, о таком сплетничать легче, с тобой откровеннее будут.

Ирек кивнул. Тут он со мной был согласен – и спокойнее, и драки не случится.

– А что спрашивать-то?

– Ну… спал кто-то с девчонками или нет?

– Ладно, поспрашиваю. Я могу на тебя в этом деле рассчитывать?

– Можешь. Нам бы вообще все заявления проглядеть, – задумалась я. – Вдруг…

Ирек хлопнул себя по лбу.

– Шайна, я идиот!

И умчался.

Сколько же людей пропадает в Алетаре!

Пропадают мужчины, эти делятся на две категории: те, кто потом всплывает, и те, к кому груз привязали.

Пропадают женщины, и также по разным причинам. И сбегают из дома, и уходят, и чего только не бывает.

Пропадают дети. Эти – из плохих семей, беспризорники, наверное, тоже, но про тех ничего не известно.

И как определить, кто тут наш клиент? Если бегать и опрашивать, тут никаких ног не хватит… распорядиться, чтобы сами приходили?

И снова толку маловато. Вот Симкина мамаша, много она знает? Да ничего, ее дочь и не интересует, была – хорошо, ушла – еще лучше, расход меньше…

Это я и спросила у Ирека, вызвав ответную улыбку.

– Шайна, все будет в порядке. Обещаю, справимся. И ты поможешь…

Помогу я, помогу, мне не жалко. Но зачем так отчетливо думать, что талант не заменит опыта? И злорадствовать было не обязательно.

Хотя… так и лучше. Пусть вредничает, пусть считает себя умнее, спокойней относиться будет.

* * *

Его величество взял в руки свиток, сломал печать, развернул, вчитался, присвистнул.

– Рамон?

– Да?

– Ты посмотри, какая прелесть!

Рамон честно посмотрел и тоже присвистнул. А что?

Свиток был о выдаче государственной преступницы Шайны Элизабет Истарской, ни больше, ни меньше. Она в Риолоне совершила кучу убийств с целью получения наследства, она сбежала в Раденор. Просим найти и выдать.

А не то… ай-яй-яй, грязью обольем, дружить не будем, слухи распустим…

Рамон в ответ на такое нахальство только фыркнул. Когда страна слабая, понятное дело, эти угрозы действуют. А когда она сильная, на все эти «ноты» и «еноты» можно поплевывать с башни Храма и использовать пергамент по назначению.

В смысле – скоблить и записывать на нем что-то важное.

Шавка лает, караван идет. А если шавка будет надоедать, то получит копытом по зубам. Один раз, но решительно и бесповоротно.

Его величество повертел в пальцах пергамент и вздохнул.

– Знаешь, ты все равно позаботься о девочке. Мне она живой и здоровой нужна, и сейчас, и в перспективе.

– Куда ж я денусь? Интересно, как это она стала Истарской? – задумался Рамон.

– Полагаю, где-то она встретилась с настоящей Истарской и решила, что аристократам жить удобнее.