Магия чувств

А теперь – мама. Учит нас читать, считать, учит меня возиться по хозяйству, вот она обнимает меня: «Ты моя помощница».

Вот Корс. Маленький, беспомощный, но такой родной! Такой уютный и хороший, такой свой! И ползать он учится рядом со мной, и ходить, и вообще я его люблю… а как можно его не любить?

А вот и Мих.

И теплый золотистый день вокруг нас. Последний из ласковых и безмятежных дней моей первой любви.

И свет льется с пальцев, пробиваясь сквозь бурю.

Никогда жажда мести не станет сильнее любви. Иначе это и не любовь вовсе. Так, игрушка.

Я постепенно, шаг за шагом, усмиряю эту бурю. И она уже не так сильна: ветер уже не сбивает с ног и небо светится все ярче.

Она закончится, малыш. Я пока еще не могу пройти к тебе туда, за ураганы, но у тебя уже есть надежда. Потому что тебя любят.

* * *

В себя я пришла уже на руках у Алекса.

Малыш Анри спал. Но дышал намного спокойнее. И не дергался так, и не содрогался, Алекс кивнул Томми, который вышел откуда-то из соседней комнаты.

– Приглядишь?

– Конечно. Ему получше стало, да?

– Мне так кажется, – кивнул Алекс. – Так что ты присмотри тут, а я Шайной займусь.

Подхватил меня на руки, благо я сопротивляться не могла, и отправился из спальни в гостиную. Где устроил меня в кресло и сам поднес к губам кубок с малиновым взваром. У меня так руки дрожали, что я бы его просто не удержала.

Пришлось пить из чужой руки. Но вот здоровущий кусок жареного мяса я уже удержала. И вцепилась в него так, что шесть собак не отобрали бы.

Еда!

– Спасибо.

Силы постепенно восстанавливались. А что еще надо магу при истощении? Мясо и сладкое, в любой последовательности. А вот вино не надо, оно магические потоки размывает, контролировать их хуже получается. Ни к чему.

Алекс смотрел даже с укоризной.

– Можно ли так выкладываться?

– Нужно. Иначе бы я ничего не сделала.

– Шани… а есть надежда?

Я довольно улыбнулась.

– Судя по тому, что я сделала… может, еще раза три, четыре – и все будет готово. А потом ребенок начнет взрослеть.

– Спасибо.

– Думаю, до отъезда мы успеем. Мы скоро?

Алекс вздохнул.

– Недели через три. Не раньше.

– Тогда точно успеем, – согласилась я.

И – вспомнила!

– Ой!

– Шани?

– Алекс, а что с риолонцами? Которые здесь, в Алетаре?

– Что с ними может быть? Сидят под домашним арестом.

– Как?

– А что с ними еще сделаешь? Убивать не за что, к делам своего короля они не причастны. А разрешить им в свете текущих событий бродить по городу… тоже не стоит. Побьют ведь, без оглядки на дипломатию.

Я замотала головой.

– А откуда кто узнает, что Риолон причастен?

Алекс от души расхохотался.

– Шайна, ну что ты как ребенок! Стражники были: те, кто тела хоронил, были, те, кто аресты производил… тут одного слова хватает. Муж – жене, жена – соседке, соседка по секрету – табуретке. В итоге весь Алетар в курсе.

Я надулась.

– И вовсе я не ребенок.

– Шани, а сколько тебе лет? Если не врать?

– Много. Тебе в бабушки гожусь.

– Нет, не годишься, она тоже демоницей была. А ты не подходишь – у тебя хвоста нет, и чешуи недостаток, и клыки слишком маленькие.

Я щелкнула остальными зубами, показывая, что они вполне себе, и ухватила кусок мяса. На этот раз чуть поменьше, но тоже вкусный.

– Шани, рассказывай? Неужели тебе десять лет?

– Ам. Чавк. Ням!

– Я ведь все равно не отвяжусь. Сколько, Шани?

И не отвяжется. Проще сознаться, чем нервы себе трепать, он ведь и у Корса спросит, а брат и не подумает соврать.

– Шестнадцать. Почти.

Круглые глаза полудемона были мне наградой.

* * *

– Шани, это надо сделать.

– Я не хочу!

Вета по-матерински погладила меня по волосам.

– Шани, милая, ты понимаешь, что, если сейчас не развязать этот узел, потом будет только хуже?

Я понимала. Но…

– Этот мальчик искал тебя. Он пришел из Риолона, навязался к приближенному в свиту, переплыл море – он ищет тебя.

– Не меня. Он ищет Айшет Ланат.

– А ее здесь нет? – испытующе заглянула мне в глаза Шайна.

Я вздохнула.

– Вета, она умерла. Давно, еще на постоялом дворе, в Асторе. Когда приняла на себя слишком многое. Когда встретилась с болезнью, смертью, предательством… я сейчас вспоминаю ту себя, прежнюю, и… я была совсем не такой.

Улыбка у Веты была грустной и понимающей.

– Ты повзрослела, Шани. Ты просто повзрослела.

Так просто?

– Это вовсе не просто. И больно, и обидно, а иногда еще и завидно. Когда я сбежала из дома, я первое время оглядывалась на себя – прежнюю, ту, которая жила под бабушкиным крылом и горя не знала. И завидовала. Там было замечательное время. Но раз уж нам достались такие дары – надо идти вперед. Курице хватит и насеста, а орленок должен летать.

– Да я бы тоже насестом обошлась.

– Вернешься с Михом в деревню? – коварно уточнила Вета.

Я сердито засопела.

Вернешься…

Знаешь что, Ветана Моринар…

– Не растопыривай иголки, Шани, ты не ежик. Ты стала другой, именно поэтому и нужно отпустить прошлое. Иначе оно станет не венком из одуванчиков, а мельничным жерновом на шее, и потянет тебя вниз, вниз…

Вниз я не хотела. Да и Вете, наверное, виднее?

Но как же не хотелось!

– Шани?

– Это ведь не просто так?

– Конечно, нет. Хотелось бы озвучить риолонцам нашу версию случившегося.