Магия, детектив, принцесса

      Так что второй день этой недели начался ничуть не лучше первого. Если в понедельник я страдал от похмелья, то во вторник - от чувства вины, что принёс неисчислимые страдания своей матери. По крайней мере должен был страдать от этого. И чего она к этой Машке привязалась? Ну да, бабе двадцать шесть лет, дети, разведёнка - но она же и не претендует на мою свободу! Встретились, позанимались сексом (кстати - она в этом деле мастерица), разбежались, и всё. Я не претендую на её личную жизнь, она на мою, никто ничего не требует, не устраивает истерик. Ну да, я знаю, что у неё бывают мужики и кроме меня, и что? Баба выкручивается по жизни как может - ни у кого не отнимает, не ворует, не убивает. Проституцией занимается? Не замечал. По крайней мере, точно не стоит на перекрёстке и не ловит проезжающих мимо клиентов. Надо на жизнь смотреть проще. Я за свою недолгую службу в полиции такого насмотрелся, что вот эти жизненные перипетии, которые приводят в ужас мою мать, настолько мелки и ничтожны в сравнении с тем, что происходит на тёмной стороне, что даже не знаю с чем сравнить. А! - с ковырянием в носу. Не очень эстетично, но не смертельно.

      Все эти мысли медленно текли у меня в голове, пока я бежал к остановке, чтобы снова ехать через весь город. Подошёл троллейбус - его по привычке называли троллейбусом - он был такой же квадратный и здоровенный, как прежние рогачи пятидесятилетней давности. На самом деле такой же одушевлённый автомобиль, как и все остальные, только размером побольше. Отличался он от маршрутных такси и тем, что никогда не останавливался там, где приспичило пассажиру - только на остановках, и нигде больше. Но мне на это было плевать, потому что УВД находилось как раз рядом с остановкой - в пятидесяти метрах от неё.

      В троллейбусе я впал полубессознательное состояние, чтобы проще было переносить тяготы монотонного движения в городском потоке. Нормальное состояние пассажира - 'самадхи', когда ты предаёшься мечтам и самосовершенствованию, а твой сторожевой пункт в голове следит за тем, чтобы его хозяин не проехал нужную остановку.

      Особого самосовершенствования я не предпринимал - всё больше мечтал, и из головы так и не вылезала Василиса, с её соблазнительным телом, и чего греха таить - тонкой полосой рыжих волос в 'зоне бикини'. Её голубые глаза смотрели мне в душу, как два сапфира, и похоже, она потеснила в моём сердце Вику, моё божество, ублажающее каждую ночь своего майора.

      Майор вообще-то был чемпионом области по самбо, мастером спорта, и глядя на его предплечья я каждый раз видел картину: вот он застаёт нас с Викой в своей супружеской постели, она жалобно кричит - 'Это не то, что ты подумал!' (Интересно, а что можно ещё подумать? Занимались упражнениями в тантрической магии?) - а потом мой позвоночник жалобно хрустит, когда злобный спортсмен кидает его на своё чугунное колено.

      После таких страшных картин моё сексуальное возбуждение сразу уменьшалось процентов на пятьдесят. И вот эти пятьдесят процентов тут же перекинулись на образ Василисы...

      Женский голос троллейбуса, объявляя мою остановку, напомнил оба сексуальных образа, мелькающие у меня у меня в голове. Я выпрыгнул на мокрый тротуар, пахнущий мокрой землёй и кошатиной и пошёл к дверям УВД.

      Показывать удостоверение не понадобилось - постовой, Гришка Костылин, знал меня как облупленного, и вяло сжав мне худыми пальцами руку, тихо шепнул, заговорщицки наклонившись к моему уху:

      - Тебя с утра разыскивает начальник УВД. Рвёт и мечет. Злой, как собака. Будь осторожен. Свалил бы ты куда-нибудь на 'землю'...типа ты в розыске, работаешь. Пусть остынет.

      - Спасибо, Гриш - неприятно удивился я - вроде бы за собой косяков не знаю, чего за такие репрессии, не в курсе?

      - Нет. Он уже в Федоренко заходил, и тот к нему три раза бегал по вызову. Чего там творится - я не в курсе.

      Выслушав рекомендации опытного товарища, и резко повернул назад, дабы последовать совету тёртого и прожженного Гришки, но полоса неудач, начавшаяся вчерашним утром, похоже что на сломанном такси не закончилась. Я с разбегу врезался в живот Лопаточкина, замнача. Он радостно ухватил меня за руку и с восторгом объявил что вынужден сообщить пренеприятное известие - меня ждёт начальник УВД на беседу. Видимо наконец-то заметил мою вечную расхлябанность и несобранность. Один мой внешний вид чего стоит! Я никогда не пройду строевого смотра, и заработаю выговор - это без сомнения.

      Следом за Лопаточкиным я потянулся по пахнущему туалетом коридору на второй этаж, чтобы преодолеть порог комнаты, украшенной высоченными дубовыми дверями - приёмной начальника УВД.