Магия дружбы

– Грустно, – новость так расстроила Умму, что она даже на пятый пирожок не позарилась. – Мне кажется, он без нее совсем… потеряется, что ли.

– Да с мужиками оно завсегда так, – махнула рукой старуха. – Баба без мужика еще выдюжит, – губы у нее дрогнули снова, – бабы приноровлючие. Поплачут, отгорюют, да помалу приловчатся. Тяжко, пусто, а все ж хоть какось. А мужик, что жизнь при бабе прожил, один он не приладится уже. Вот и дед мой… В остатние годы все говорил, все говорил: токмо б мне спервоначалу помереть, не свыкнусь без тебя, не сдюжу…

Яниса снова махнула рукой, неловко отерла глаза.

– Ну да что проку горюниться? Не будем про кручину, девоньки, нет помина ей! Пойду вот киселя сварю – и всяка тоска пройдет! Зря, что ль, умочила крупу еще с вечеру?

Старуха медленно поднялась, тяжело опершись на лавку рукой. Бивилка сунулась было помочь, но Яниса лишь брови нахмурила и выпрямилась без всякой помощи. Стала неторопливо собирать на поднос остатки завтрака и, пока собирала, все хитрым глазом косилась на Умму.

– А знаешь, чего, девонька моя хорошая? Сынок приехал до суседей, до тех, что справа через двор. Помнишь-то небось, ладный такой дом с резными ставенками, хозяин важный мужчина усатый, да жена его светловолоса дама, в платьях завсегда ну до того красивых-то вышагивает!

– Не помню, – пробурчала Умма, нахохливаясь, – и дела мне нет. Приехал к ним сын – ну и приехал. Ну и на здоровье.

– А он же ж подметил тебя! Справлялся. Ох и гарна, говорит, дева, голову держит что лебедица!

– Яниса!

– От же ж вреднюча! – Старуха укоризненно покачала головой. – Ведь нет у тебя никовошеньки. Что б тебе с добрым хлопцем не погуляти! А вдруг бы сладилось чего!

– А кто вам тогда припарки делать будет? – отбивалась Умма.

– Так тут живите! – всплеснула руками старуха. – Я чего? Да мне ж отрада только, места хватит всем в дому!

– Яниса!!

– От вреднюча! – Старуха подхватила поднос. – Хоч поглядела бы на хлопца! Высокий, плечистый, взрачный!

Умма сердито зазвенела склянками в ящиках стола.

– Ну как волишь, – Яниса посеменила к двери, вроде бы сдавшись, но глаза у нее были хитрючими, лукавыми.

– Не вздумайте ничего подстраивать, – предупредила магичка, – как в тот раз.

– Не-не-не, – тоненько уверила Яниса и просочилась в дверь.

Как только она исчезла из виду, в дверном проеме возникла первая посетительница – дородная черноволосая женщина, нервно сжимающая в руках холщовый мешочек.

– Поработаем, – себе под нос пробормотала Умма. – А там, глядишь, и кисель поспеет.

* * *

Бивилка в пятый раз чихнула, заправила за ухо выбившиеся из косы пряди и продолжила переворачивать чашки донышком вверх. Из них то и дело что-то выпадало – то мышиный помет, то клок пыли, то проржавевшая шпилька для волос.

– Вот увидишь, в конце концов и мы потеряемся в этом подвале, – сказала ей Умма.

Она у другой стенки перекатывала кукурузные початки по древнему, побитому мышами покрывалу.

– Ради двух серебрушек я рискну, – Бивилка сделала еще один решительный шаг в глубь помещения и с ужасом оглядела сломанный ткацкий станок.

– Он точно здесь? – снова спросила Умма.

– Еще раз спросишь – получишь в лоб веретеном, – пообещала подруга и прошмыгнула к стенке, где доживал свой век деревянный шкафчик. – Кто из нас искатель, а? Он точно здесь.

Некоторое время было тихо. Только шуршал, стучал и звякал хлам, заполнявший подвал. Мягко мерцали над головами магичек светящиеся огоньки.

– Почему тебя угнетает Яниса? – спросила вдруг Бивилка.

Умма потрясла возле уха запыленную шкатулку, открыла и принялась перебирать содержимое.

– Не угнетает. Просто очень ее много временами. Всем поинтересуется, рядом помаячит, побурчит, указаний раздаст. Как… Ну как…

– Бабушка родная, – подсказала Бивилка.

– Быть может, – подруга дернула плечом и ниже наклонилась над мелочевкой, разложенной на подвернувшейся холстине. – У меня не было бабушки, не с кем сравнивать.

Они замолчали. Бивилка обнаружила в одном из ящичков мешочки с бисером и сосредоточенно загребала его пальцами.

– Дурная ты, Умма, – заявила вдруг она и опустила мешочек на колени. – Такой подарок судьбы не ценишь.

– Ценю, – вспыхнула Умма, – очень даже ценю! Знаю, что благодаря Янисе могу работать в Арканате, и что клиентов временами получаю через ее знакомых – других-то магов тут вот такенная куча, Божиня видит!

– Так она тебя, дуру, еще и подкармливает. И замуж выдаст, если ты брыкаться перестанешь.

Умма дернула плечом.

– Ну да, – протянула Бивилка. – Повздыхай по Кинферу. Он, наверное, тоже хранит твой образ в памяти очень-очень нежно. До того нежно, что не в силах помнить про твой день рождения, или хотя бы письмо тебе набросать, мимоходом, по дороге в Эллор, или…

– Не говори так! – повысила голос Умма.

Бивилка помолчала.

– Яниса ведь заботится о тебе, как о родной. А ты носом крутишь. Указания дает она, рядом маячит. Ну прям беда! Да волнуется о тебе, вот и маячит! Пообщаться хочет, поговорить! Внимания твоего ценного кусочек!

– Да ты чего орешь-то?