Магия дружбы

Бивилка с негодующим восклицанием огрела Шадека букетом, тут же смешалась, ойкнула и спряталась за Оля. Шадек скорчил ей страшную рожу, но тоже смутился.

– Тебя не пустят, – Кинфер мимолетно улыбнулся и снова, посерьезнев, обернулся к Умме. – В Эллор нельзя просто взять и приехать. Но эллорец может привезти туда человека, которого не мог не взять с собой. Так ты поедешь?

Умма быстро закивала и, пряча заблестевшие глаза, снова уткнулась Кинферу в плечо.

Яниса, сцепив на животе плохо гнущиеся пальцы, гордо поглядела на магов и сказала:

– Ну? Я ж с первого дня говорила: глянется девке хлопец!

* * *

В этот светлый ясный день в городе было два человека, которых не радовали солнечная погода и мягкое осеннее тепло.

Один был хмур привычно, по натуре и в силу особенностей ремесла. Второго утром постигло великое горе, и он мало что замечал вокруг.

Оба мужчины сидели в небольшой темной комнате у кровати. Воздух был пропитан запахом целебных составов и отваров, а еще тем тяжким духом, что непременно селится в комнатах тяжело больных людей. Сколько ни отворяй окна, сколько ни впускай в дом свежий воздух – да по осеннему времени не в любой день и откроешь окошки.

Варравир держал обеими руками ладонь жены. Давно и безнадежно холодную, успевшую закоченеть.

Он должен был послать за жрецом, чтобы тело переправили в божемольню, а дома начали готовиться к похоронам. Вместо этого астроном вызвал угрюмого темноволосого человека, что сидел сей вздох подле него. В одной руке тот держал указок, собранный из серебряных и деревянных полос, в другой – медальон с потертыми топазами.

– Не передумали?

Варравир покачал головой, глаз не поднял.

– Понимаете, что это будет уже не она?

Астроном кивнул, продолжая глядеть в пол. Гость положил указок и медальон на стол.

– Помните о мерах осторожности?

– Да.

– И все же не дело это, нехорошо. Дважды не дело и нехорошо, потому как вы вступаете на путь преступления и верного безумия.

Губы Варравира дрогнули в бледной улыбке:

– Так ведь это вы вкладываете в мои руки инструменты, которые ведут к безумию и преступлению. Ищете топазы для защитного амулета. Передаете мне реликвию, действие которой маги не успеют отследить. Помогаете мне… заварить кашу. Как же вы идете на такое, а?

– О, – темноволосый ухмыльнулся, – ради восьмигранного Кристалла я могу еще и не на такое пойти, поверьте. Но я-то – известный беспринципный тип. Что возьмешь с некроманта?

Варравир не ответил. Гость поднялся и пошел к двери. На пороге обернулся и деловито добавил:

– Вы учтите, что все это выплывет. Выплывает так или иначе. И тогда городские маги… – Гость толкнул дверь. – Вы подумайте еще раз, а лучше – еще много раз подумайте. Вы ж приличный, образованный человек! Дотянули б уже свой век по Преданиям Божининым, там ведь ясно сказано: живите муж с женой ладно и честно, заботясь и оберегая друг друга, пока смерть не разлучит вас!

Астроном промолчал. Некромант махнул рукой и вышел, аккуратно притворил тяжелую лакированную дверь.

Варравир прижал к щеке окоченевшие пальцы жены.

– Не разлучит.

Воодушевлен и отравлен (два года после выпуска)

Но ты говоришь, это правда – земии существуют. Значит, я – самонадеянный болван, который попросту бросил кочевников. Мне и в голову не пришло задержаться, проверить, сделать хоть что-нибудь. Если бы я только заглянул в глаза девочке перед отъездом, я стоял в двух шагах от нее! Сделав два шага, я мог спасти полсотни жизней. А я просто уехал.

Как думаешь, Оль: магам, своим любимым детям, Божиня тоже воздает по поступкам их? Если на моих руках кровь полусотни человек… ее не смыть и морем добрых дел.

Из письма Кинфера, отправленного незадолго до поездки в Гижук

Странник надвигался на эльфа медленно, тяжело, набычившись.

Было мужчине лет, быть может, сорок и выглядел он человеком, проведшим жизнь отнюдь не в праздности. Сильное крупное тело, крепкие большие руки и короткие волосы, изрядно запыленные сединой. Дотемна загорелое лицо покрывали глубокие морщины человека, который привык вглядываться вдаль прищурившись и проводил много времени под иссушающими порывами ветра, под пекучими солнечными лучами. Нрав его был столь же резким, сколь черты лица.

Все это сей вздох перло на эльфа, сжимая здоровенные кулаки.