Магия голоса (СИ)

— Опять ты… — выдохнула, до боли всматриваясь в изображение. — Ты… Зачем явился? Чтобы мучить меня?

В интернете она случайно наткнулась на новый клип — это была песня, которую исполнял молодой незнакомый певец. И лишь увидев его фото в качестве заставки, замерла на месте. Она узнала его, узнала! И не решалась начать просмотр. Боялась, что не справится с собой. Боялась новых страданий. И всё-таки стала смотреть.

Боже, какой голос! Космос. Что-то запредельное. Таким мог быть только он — неординарным, взрывным, волшебным! Она сразу распознала в нём талант — ещё тогда, когда по злачным местам парень развлекал подвыпившую публику, толком не понимавшую, какой бриллиант им достался. В табачном дыму он пел о любви и верности, а эти вечно жующие жирные боровы только и знали, что с самодовольным видом небрежно бросать ему на сцену купюры и орать пьяными голосами: «Братан, сбацай „Рюмку водки на столе“!»

А мимика, жесты, излом рук! И мощная энергетика, которая передавалась даже через экран! Мальчик, милый мой… У неё из глаз полились слёзы. Этого она и боялась. До сих пор получалось жить пусть уныло и скучно, но, по крайней мере, спокойно. Ей удалось спрятать свои воспоминания в самый дальний уголок подсознания, иногда даже казалось, что всё забыто и быльём поросло. А, оказывается, нет! Стоило лишь увидеть его, как чувства нахлынули с новой силой.

Кто он теперь? Ах да, Чародей. Этот псевдоним как нельзя лучше отражал его сущность — с душами зрителей он способен был творить всё, что угодно. Захочет — щедро наградит своим талантом и даже исцелит, а захочет — отправит в пучину ада, вот как в её случае.

Она стала искать в интернете информацию о Чародее. А та с каждым днём росла лавинообразно. Ещё недавно мало кто о нём помнил (да, был когда-то такой победитель «Камертона», но все уже забыли), а теперь вдруг — многомиллионные просмотры, бесчисленное количество лайков и восторженных отзывов. Его знаменитое видео, которое внезапно взорвало сеть, разбирали до мельчайших штрихов. Но разбирай-не разбирай, а итог был один — волшебный голос и магическая харизма исполнителя буквально гипнотизировали слушателей.

Она почувствовала, что вновь оказалась в его власти, хотя он и не подозревал об этом. И опять в ней проснулась любовь — тёмная, тягучая, мрачная. Её кулаки непроизвольно сжались.

— Почему так?! — в отчаянии воскликнула она. — Зачем мне мучиться? Сколько можно? Разве мало я заплатила?

Она схватила что-то тяжёлое — первое, что ей попалось под руку — и запустила им в экран. Тот жалобно хрустнул и пошёл трещинами.

— Оставь меня в покое! — прокричала она замершему изображению Чародея, который улыбался ей сквозь трещины. — Нет, ты не оставишь…

Она тяжело дышала.

— Тогда я знаю, что делать… Берегись!

* * *

— Булка, не мешай! — раздражённо прикрикнул отец. — Ты своей жопой весь экран закрыла.

Сегодня он был трезвый, поэтому ужасно злой.

— Булка, принеси воды! — последовал новый окрик. — Да поживее, корова неповоротливая!

Девочка послушно принесла.

«Я всё сделаю, папа, — хотелось сказать ей. — Только не называй меня булкой и коровой. Пожалуйста!» Но она, как обычно, промолчала, чтобы его не злить. Конечно, у девочки было имя, только все почему-то забыли. А прозвище Булка намертво прилипло к ней с лёгкой руки того же отца. А, может, матери? Никто уже точно не помнил. Тем более что родителям было не до неё — оба страдали алкоголизмом. Сначала пил один отец, а мать, как могла, пыталась с этим бороться. И чтобы он хотя бы не уходил из дома, стала составлять ему компанию.

— Если уж так хочется, прими дома, — говорила она, садясь рядом. — Здесь хоть закуска приличная, и под забором не будешь валяться.

— Мне что, одному пить? — раздражался он. — Я не алкоголик!

А у самого при виде бутылки начинали лихорадочно блестеть глаза. Ну, мать и себе наливала за компанию.

— Булка, иди в свою комнату, — поначалу говорила она, понимая, что маленькой дочери тут не место. — Уроки делай, я потом проверю.

Но до проверки уроков дело, конечно, не доходило — после крепкой выпивки оба родителя храпели до утра, а девочка ужинала тем, что оставалось на столе, и ложилась спать.

Потом, когда мать втянулась, и регулярные попойки стали ей необходимы, она совсем перестала стесняться и обращать внимание на дочь. А та старалась улизнуть из дома и вернуться, когда родители уже были в отключке. Доедала то, что находила на столе — в основном, хлеб, а иногда булки. Она и так по природе не была худышкой, а от такой еды и вовсе растолстела, чего очень стеснялась. И вполне оправдывала своё прозвище — полная неповоротливая девочка отличалась не по годам развитыми формами.