Магия госпожи Метелицы

– Знаю людей, мечтающих с огромным удовольствием сплясать на моей могиле джигу, – буркнул Обозов.

Платонов вынул сотовый.

– Валера, иди сюда. – Потом он повернулся к отцу Эдика: – Вам придется поехать с моим человеком, составите список тех, кто недоволен вами или обижен. Попросите жену вернуться домой, надо с ней побеседовать. Потребуется ваше разрешение на временную прослушку телефонов: домашних и мобильных. А вот и Валерий, он объяснит, что нужно.

* * *

Около восьми вечера я зашла в маленькое кафе, устроилась за столиком в углу, сбросила Андрею эсэмэс «Уже на месте» и начала изучать меню.

– У нас замечательные креветки, – посоветовала официантка, – готовятся на гриле, подаются на салатных листьях с майонезом фирменного приготовления.

Я поморщилась. Ну уж нет. В предлагаемом блюде соединилось два ингредиента, которые я даже под страхом смертной казни не стану пробовать: креветки и майонез. Но не успела эта мысль прийти в голову, как невероятно, до судорог в желудке мне захотелось именно морских гадов в компании с любимым соусом россиян.

С языка сорвалось:

– Несите.

– Привет, – сказал Андрей, усаживаясь за столик. – Что заказала?

– Креветок, – ответила я.

Платонов удивился.

– Ты же их терпеть не можешь.

– Сама не пойму, – сказала я, – меня прямо затрясло от вожделения, когда официантка про них рассказывала.

– Бывает, – кивнул приятель, – я давно не ем сосисок, в детском саду их как-то дали на завтрак, я слопал и отравился. С тех пор ни-ни, а один раз зашел к Мишке домой, гляжу, тот как раз в кастрюльку их бросает, и так мне их сожрать захотелось. Съел четыре штуки.

– И как? – заинтересовалась я. – Вкусно?

– Опять отравился, – хмыкнул Андрей.

Я вытащила из плетеной корзиночки кусок хлеба и начала намазывать его маслом.

– У меня появилась версия насчет Обозова.

– Рассказывай, – велел Платонов.

– Желтый конверт с документом про биологического отца Эдика в его личном деле был, я распрекрасно его видела, – сказала я.

– Жаль, ты не запомнила имени мужчины, которое значилось в справке, – укорил меня Обозов.

Я стала оправдываться.

– В тот момент оно мне совершенно было не нужно. Правда, я удивилась, что такие сведения хранятся просто в шкафу. Полина Владимировна никогда не запирала кабинет, даже когда уходила из гимназии, дверь оставалась нараспашку.

Андрей покачал головой.

– Удивительная беспечность.

– Ты прав, – согласилась я, – но, с другой стороны, в кабинете есть современный сейф, вот он всегда был закрыт. Мне показалось странным, что бумага, в которой написано про усыновление, лежит не в железном шкафу, а в обычном, и в папке, которую легко мог взять любой человек. Дождись, пока Полина уйдет на урок, и шарь в делах, сколько душе угодно.

– У двери сидит секретарша, она в кабинет директора не впустит, – возразил Платонов.

– Лена заболела, у нее грипп, – ответила я. – Эдик влез в кабинет, зная, что цербер отсутствует. Что же касается имени его биологического отца, то оно очень простое и поэтому незапоминающееся. Николай Петрович, Сергей Николаевич, Андрей Иванович, Александр Николаевич… И фамилия вроде Степанов, Кузнецов, Сергеев, Попов… Понимаешь?

– Так, продолжай, – попросил Андрей.

– Карелия клянется, что сведения об усыновлении никогда не попадают в личные дела учеников.

– Это правда, я проверил, – кивнул Платонов.

– Но конверт находился в папке Обозова, – в который раз повторила я, – а теперь его нет. Значит, его положили, а потом убрали. Зачем?

Платонов тоже взял кусок хлеба.

– Пока еду принесут, с голоду умереть можно. Мои люди связались с акушером, который вел беременность Светланы Обозовой. Она разрешила посмотреть свою медкарту. Нет ни малейших сомнений, что Константин родной отец мальчика. Там гора анализов, в том числе и отца. Обозовы подошли к процессу деторождения серьезно, сначала они прошли полное обследование, им сделали генетическое тестирование, оба были признаны здоровыми, но, увы, Светлана никак не могла забеременеть. Врачи посоветовали искусственное оплодотворение путем введения спермы мужа, что и осуществили. Имеются все бумаги, доказывающие: донором спермы стал Константин.

– Сомневаюсь, что Эдик знал, на какие ухищрения пришлось пойти его родителям, – воскликнула я. – Маленькому ребенку никто про врачебные манипуляции рассказывать не станет.

Лежащий около тарелки Платонова телефон тихо запищал. Андрей взял трубку.

– Да. Слушаю. Ага… ага… ага… ясно. А что по Соевой? Вышли материалы на почту, хорошо… Отлично.

– Что-то интересное выяснилось? – полюбопытствовала я.

– Сейчас мне кое-что отправят, – ушел от прямого ответа приятель. – Ты дальше про Эдуарда говори.