Магия и кровь

— Это временное решение, — возражает Алекс. — А нам нужно постоянное. Может, не надо продвигать товары среди чистых семейств, ограничимся не-колдунами?

— А может, Вайя начнет применять свои дары на деле, чтобы они приносили вам реальные деньги. — Из задней двери появляется Йохан, руки в боки. Лицо у него прямо-таки пышет свежестью — даже в свете дурацких ресторанных ламп. Я выпрямляюсь. Йохан интересуется моими дарами настойчивее, чем мне бы хотелось. Я подозреваю, что он еще не решил, чем они могут быть выгодны лично ему. Однако каждый раз, когда он об этом заговаривает, у меня мурашки бегут по спине.

— Не знала, что вы сегодня придете пораньше.

— Понятно, что не знали, иначе не устроили бы тут тусовку, — он показывает на моих двоюродных сестер.

Алекс скрещивает руки на груди:

— Нам здесь не рады?

— Вообще-то мы ваша родня, — подчеркивает Кейша.

Йохан закатывает глаза и тычет пальцем в пустой рюкзак:

— Похоже, продажи идут неплохо. Если вам нужны новые покупатели, я знаю кое-кого, кому это может быть интересно.

Кейша делает круглые глаза и уже хочет ответить, но умолкает: я бросаю на нее предостерегающий взгляд.

Она с внезапной легкостью пожимает плечами:

— Да нет, у меня в Сети полно подписчиков и они стоят в очереди за нашими товарами. Пока что у нас заказов выше крыши.

Йохан скептически смотрит сначала на нее, потом на меня. Но тут в окно стучит какая-то женщина, и он отвлекается.

— Да чтоб меня хакнуло! Опять она!

Это Рена — на ней модный парик с длинным прямым хвостом до самых щиколоток. Она смотрит на Йохана долго и пристально. Лицо у нее искажено злобой, но мокрые глаза выдают отчаяние.

Йохан качает головой.

— Не знаю, чего от меня хочет эта женщина. Ее дочь погибла, и точка. Ничто на свете не вернет ее. — Он косится на меня. — Торт должен быть готов к полудню. Успеете?

Я киваю.

— Идите. Вайе надо работать, — говорит он Алекс и Кейше. Мои двоюродные делано улыбаются, Алекс хватает рюкзак.

— Ну пока, до вечера.

— Я вас провожу, — говорю я.

Йохан уходит в глубину ресторана, а Рена, посторонившись, пропускает Кейшу и Алекс наружу.

Я боюсь смотреть ей в глаза.

— Пойдемте прогуляемся до угла.

Кейша смотрит сначала на Рену, потом на меня. Я не обращаю внимания на ее взгляд. Алекс и вовсе не глядит ни на меня, ни на Рену.

Мы идем вдоль домов и останавливаемся у проулка. Я бы не хотела, чтобы Йохан знал, что я помогаю той, кому он — отказывается. Я сворачиваю в проулок, а мои двоюродные — нет: они идут дальше, к автобусной остановке, чтобы развезти вторую на сегодня партию.

Я поворачиваюсь к Рене. Разрез глаз и пухлые губы — все напоминает в ней Лорен. В горле у меня становится сухо. Я по-прежнему тоскую по подруге.

Рена убирает волосы со лба и нервно сглатывает:

— Я слышала, ты могла бы помочь мне, раз Йохан не хочет.

— Я очень постараюсь. Честное слово, я всегда стараюсь, просто не всегда получается.

Она стискивает руки. Ногти у нее остроконечные и сверкают свежим лаком. В ней сохранилась гордость, хотя она и молит о помощи.

— Что мне сделать? — Я протягиваю к ней руки, и она вкладывает в них свои. — Я бы очень хотела помочь вам.

«Я всегда хотела одного — помогать своей семье».

— Мне надо увидеть, что случилось с моей малышкой. — Она шепчет, но шепот ее тверд, будто она знает, чего хочет, но боится.

Я стараюсь не показать, какое это для меня облегчение. Я рада, что она жаждет прошлого — увидеть Лорен, — а не свое будущее в мире, где Лорен нет. В глубине души я думала, что она, наверное, захочет узнать, понесет ли наказание убийца ее дочери. Но может быть, сейчас для нее это не очень важно. А может быть, как только она поймет, что это пропавший глава «Ньюгена», она решит, что он получил по заслугам.

Я не видела будущего, которое создала, когда заключила Джастина в тело «Ньюсапа». Мне страшно в него заглядывать. И к тому же у меня самой теплится эгоистичное желание снова увидеть подругу, прежде чем проститься с ней навеки.

— Значит, прошлое.

Я давно ждала этой минуты.

Я не могу заставить Люка признать, что тетя Элейн — полноправный соавтор геномодов. Это прольет на его бывшего покровителя новый свет, а я сомневаюсь, что Люка порадует то, что он увидит. Не говоря уже о том, что вряд ли я смогу убедить его поговорить со мной. Я не могу добиться, чтобы моя тетя получила заслуженное признание.

Но сейчас я могу дать Лорен после смерти то, чего не могла, пока она была жива. Кто-то увидит, что выпало на ее долю.

— Это будет… некрасиво, — говорю я.

Рена закрывает глаза и сжимает мои пальцы:

— Мне не нужна красота. Мне нужна истина.

Я тоже зажмуриваюсь и нащупываю нить, которая связывает меня с Джастином. Думаю о Лорен, о том, какой она была на празднике в честь окончания Пути Взросления: счастливой, полной надежд. Спускаюсь в стеклянный подвал в «Ньюгене», где она испустила последний вздох.