Магия и культура в науке управления

Иначе говоря, они торгуются и хотят подрядиться как можно выгоднее. Вот тут, как мне говорили, приходит пора перевести их в рамки справедливости и спросить, какой объем работ они бы взялись делать. Они назовут. Какую оплату вы за это хотели бы? Они назовут. Тогда можно поторговаться об оплате, но ни в коем случае не об объеме работ!

После того, как договоренность достигнута, можно перейти и к оставшимся от первого торга объемам работ, назвать их все и сказать:

– Я готов вас взять грузчиками и платить, но чтобы платить, мне нужно заработать для этого деньги. Это значит, что все работы должны быть выполнены. Если вы свою часть сделаете, а дальше дело зависнет, то мы без денег. Все. Это понятно?

– Само собой, – отвечают они.

– С другой стороны, я не могу вас заставить делать что-то сверх договора, потому что это уже подвиг. Но я могу предложить дополнительную оплату. Если возьметесь, конечно. В любом случае, это единственный способ у меня заработать.

Соответственно, работники будут вынуждены или отказаться от работы совсем, или взяться за весь необходимый объем работ. Но теперь они всегда будут знать, что есть основная, легкая часть работ и есть Подвиг, на который надо набрасываться артельно. А это подымает ответственность, создает круговую поруку и дает возможность разговаривать с ними или их старшим на языке уважительном, поднимая его достоинство. Они же будут знать, что их видят не простыми работягами, лохами, а артелью, людьми исключительными, с особой повышенной квалификацией, говоря современно. За что будут тебе благодарны, как за учебу и перевод на более высокую ступень Дробины, лестницы человеческого счастья.

Мудрый Хозяин работы бережет работников и ни в коем случае не позволяет им перерабатывать по собственному желанию, даже терять Дыхание. Любая переработка, любая потеря Дыхания означает, что работник намеренно надрывается, чтобы потом затребовать с тебя оплату Подвига.

И любой, даже самый преданный из работников, с неизбежностью однажды предъявит тебе все счета за переработки и Подвиги, которые у него накопились. И предъявит по гораздо более высокой цене, чем ты сам оплатил бы их, потому что именно в тот миг эта плата будет для тебя очень дорога. Самовольные Подвиги очень невыгодны Хозяину.

И только кажется, что переработки можно не замечать. Это все равно, как не замечать долги. Для того, чтобы противостоять своему знанию о долге, нужно заплатить кусочком своей души, который ты должен отдать, чтобы запечатать это знание где-то поглубже в своем сознании таким образом, чтобы оно не беспокоило себя. В итоге душа твоя, вместо того, чтобы наслаждаться жизнью, будет круглосуточно и круглогодично работать сторожем у твоих долгов.

Все это – психологическая механика магии человеческих взаимоотношений.

Глава 3. Возможность постановки экспериментов в Культурно-исторической психологии

Психология, в своем стремлении стать точной наукой, давно взяла, как ей кажется, на вооружение эксперимент. На самом деле то, что известно нам как психологические эксперименты, до последнего времени было по преимуществу экспериментами психофизиологическими, а по сути и вообще физиологическими, потому что требования к их проведению были заимствованы из естественных и точных наук. А это значит, что в основе подобных экспериментов должно быть нечто, что фиксируется приборами. А это как раз почти невозможно в отношении собственно психологической части экспериментов (Изложенный далее подход к эксперименту в гуманитарных науках, на мой взгляд, является естественным развитием появившегося в русской антропологии в последнее десятилетие стремления «сознательно включать исследователя в “пейзаж” изучаемого общества». Я считаю это основополагающей чертой новой русской антропологии, а себя – сторонником этой школы, расширяющей ее в культурно-историческую психологию.

Представление об этом подходе можно получить из работ О. Христофоровой, А. Пондопуло, А. Сагалаева, И. Октябрьской и др.).

Что же касается культурно-исторической психологии и вообще наук о духе, гуманитарных наук, к которым относятся и этнография с антропологией, составляющие значительную часть инструментария культурно-исторической (КИ) психологии, то тут прочно утвердилось мнение о невозможности экспериментов.