Магия и культура в науке управления

Они приехали на первый семинар, где я начинал давать Науку полководца, как следующую ступень за посвящением Воина. И при первой же нашей встрече я им об этом долго и подробно говорил. Даже пытался показывать на примерах. Они улыбались. Они были благодарны и вежливы. Но они не смогли понять, что я говорю то, чем живу. Мне кажется, они приняли мою беседу за реверанс почетным гостям.

Как настоящие американские бизнесмены они позволили мне высказаться, но остались при своем. Они рассмотрели в Любках каждый что-то свое и хотели подучить именно это. И не важно, что хотел «навялить» им хранитель традиции. Они были верны своему решению, потому что знали: приехал в дикую страну — не верь ничему, не бери то, что тебе будут подсовывать, стой на своем.

Но при этом они вежливо кивали мне, соглашаясь на все мои предложения! Способность предпринимателя хранить свои решения, быть верным самому себе — это всего лишь очень узкая часть его разума, это тот мирок, в котором он однажды избрал создать себя как новую землю. За счет этого островка новой земли он и стал более-менее успешным предпринимателем. Будь этот островок больше, он был бы гораздо более крупным и более успешным предпринимателем. Называется это — узколобость. Покивать в знак согласия, но при этом остаться при своем, означает не получить ни того, ни другого!

В последующие дни они всем своим видом показывали мне, что для них все, что я говорил про способность быть верным договорам с собой, само собой разумеется, что уж они-то договора хранить умеют, и им можно было бы такие пустяки не разжевывать, это даже где-то унизительно, говорить о таких азах, о таких началах с людьми достаточно продвинутыми. И при этом они так и не связали происходившее на занятиях с тем, о чем мы договорились в первый день.

Я обратил внимание, что при общении с ними я начал очень часто трясти головой. Говоришь им что-то, они кивают. Все четко — поняли. Можно идти дальше. Вдруг кто-то из них задает вопрос, который вообще не имеет отношения к разговору... Отступаешь, объясняешь все сначала, спрашиваешь: это понятно? Понятно. На всякий случай договариваешься: могу я объяснять, что из этого вытекает? Да, конечно, пожалуйста! Только начинаешь строить красивый и чарующий образ — хлобысь, новый тупой вопрос, не имеющий никакого отношения к развивающемуся повествованию! Проклятие! Только голова трясется...

Вот это состояние «несвязывания» я и хочу показать как основу неспособности быть преданным.

Эта неспособность не есть вина современного человека. Это часть культуры современного общества. Называется она — недоверчивость и очень ценится в современном бизнесе. По сути, недоверчивость заменила преданность как психологический механизм, обеспечивающий успех предпринимательства. Купец, начиная с раннего средневековья, а может быть, и с античности — это плут, обманщик. Главная ценность — это нажива, способность получить наивысшую выгоду любым путем. А победителей не судят.

Человек традиционного общества судит о себе по-другому. Деньги не так важны, как самоуважение, как уверенность в собственном пути, в том, что ты — это ты и поэтому сможешь сохранить себя таким, какого ты знаешь даже после смерти, совершив переход в иные состояния. Человек первобытный — это человек религиозный, говоря словами Мирчи Элиаде, что значит, он весь одержим идеей re-ligio — вос-соединения с собой, со своей небесной прародиной или природой. Деньги в этом не помощник. Ты можешь унести туда только душевные качества.

Все традиционные воинские искусства рождались как способы воссоединения с собой, как служение. Поэтому военных называли «служба», «служака».

Америка же сегодня является самым ярким представителем обратного этому пути — это храм чистогана. Я с удовлетворением использую это избитое выражение. Успешный храм. Россия — ее условная противоположность. Она противоположна Америке совсем не как страна воссоединения с собой, это — зеркало Америки, но неудачное. Это страна чистогана без чистогана. Все новые русские мечтают быть американцами, потому что хотят быть богатыми и наглыми, хотят повелевать миром.

Следовательно, традиционный путь полководца — не для них. Он для тех, кто избрал познать себя и вернуться к себе, кто не хочет жить ради оценки общества и других людей, и кому достаточно внутреннего самоощущения, что он возрождается.

Когда я так жестко говорю об Америке или американцах, включая и русских американцев, я вовсе не хочу обидеть всех людей современной культуры. Я видел по тем же нашим американским гостям, как и по нашим русским слушателям, что они старались. Но как же трудно сходу понять то, что не узнается ни мышлением, ни разумом.

Как поверить, что, если вчера какой-то незнакомый человек сказал тебе, что мы начинаем изучать искусство Полководца, как оно понималось в традиционной русской культуре, то сегодня все, что он делает, будет только показом этого искусства, только действиями Полководца, а не просто разговорами?!