Магия и пули

Федор перебрал детали карабина и глянул на полковника.

– Как бы мне его опробовать?

– Завтра на стрельбище Офицерской школы. Там будут Осененные. На их защите винтовки проверяются, – поведал Федоров.

– Что ж, это хорошо. А теперь хочу заняться выделкой гранаты…

Федоров подозвал мастерового и отдал его в распоряжение князя. Сам не подключился. Полковнику ручная бомба напомнила эсеровские самоделки для терактов, а не серьезное оружие. Ведь ясно: в современном бое главное слово скажут пулеметы и самозарядные винтовки…

Прохор, приданный Федору в помощь, критически оглядел его.

– Из простых али из барчуков будете? Лицо-то гладкое и бритое, а руки, как гляжу, рабочие.

– Из простых я буду, из приютских, – успокоил Федор. – Сам в люди выбился. Изобретателем признали. Могу точить, сверлить, работать на шарошном. Ручными инструментами владею. Но сам не справлюсь. Их высокоблагородие велели, чтобы к завтрему.

Мастеровой поскреб затылок темными от въевшейся грязи пальцами.

– Им все бы скорее… Был бы ты из барских выкормышей, хрен я бы помог. А так…

– Прохор, – удивился Федор. – Так Федоров – полковник. Ему, что, тоже хрен?

– Ну, ты не путай… Как тебя?

– Так Федором зовут.

– Не путай, Федя. Полковник – человек с понятием и с уважением. Вон Васю Дегтярева как устроил, условия создал. А вот при Дмитриеве-Байцурове, што б он лопнул, тут казаки гойсали. Как что не так – нагайкой по хребту, по морде…

На побитой оспой физиономии Прохора действительно проступал рубец. Возможно, что казачья метка.

– Слушай, Прохор, – одернул его князь. – Давай потом об этом погутарим. Тут дело надо делать.

С самой гранатой справились довольно быстро. Рабочий притащил трубу в четыре дюйма. Нарезать корпусов и проточить канавки, на фрезерном пройти их поперек… Затем приварить к ним днище с крышкой, в последней просверлить отверстие под взрыватель, нарезать в нем резьбу… С взрывателем пришлось довольно долго повозиться.

Федор выточил на токарном станке десяток трубочек под его корпус, плашкой нарезал резьбу. Метчиком – в отверстии на крышке.

– Не сбрехал, – заметил Прохор. – Справно сделал. А вот с пружиной на запал так просто не выйдет.

Тем временем прогудел паровой гудок. Рабочие двинули к выходу из цеха – обед. Федор поискал глазами полковника или хотя бы Дегтярева, но не обнаружил. Стало быть, обедать придется с рабочими. А что, в новинку?

Столовая нашлась в соседнем здании. За двенадцать копеек Федор взял щи (в миске плавал даже небольшой кусок мяса), кашу, кусок ржаного хлеба и чай. Закидывая в себя ложкой немудреную еду, вспоминал не устрицы и прочие изысканные блюда, отведанные в Париже, а скорее похожую столовку в Москве. Там тоже обочь сидели мужчины в одинаковых темных блузах, над столом стоял крепкий запах мужских тел, дешевого табака, к нему примешивался смрад горелого металла. В Москве такое было годами, и ничего, не помер без устриц!

После обеда удалось собрать взрыватели и опробовать тут же – за стальным щитом. Тротила на заводе не имелось, корпуса гранат решили заполнять бездымным порохом – благо есть в достатке. А также – капсюлей к запалу. На замедлитель же «дымарь» пошел, пропитанный особенным составом, чтоб не сгорал так быстро. Друг вспомнил про такой рецепт, нашлись к нему в аптеке реактивы. До ночи, наконец, управились. Эрзац, конечно, не граната, но для испытания сойдет. Поужинали прямо у станков. Прохор позвал мальчишку, Федор дал ему рубль, тот сбегал в лавку и принес хлеба с колбасой. Пора на отдых.

Не забирая вещи из трактира, Федор как был – в рабочей робе – отправился в казармы для малосемейных и одиноких. Начальник общежития, предупрежденный Гедеоновым, не знавший ранг нового жильца, ночлег предоставил, правда, лишь в казарме: свободных комнат не нашлось.

Ополоснув руки и лицо, Федор расшнуровал ботинки и засунул их подальше под кровать. Не потревожив спящего – не украдут. Слишком хороши они для мастерового – месячное жалованье стоят.

Наутро Гедеонов, прознавший, что его сиятельство устроили на ночлег в казарме с пролетариями, пришел в неописуемую ярость. Начальник общежития едва не распрощался с должностью, а Федору выделили отдельную комнату, вымыв и выскоблив ее до стерильной чистоты. Койку застелили свежим бельем, стол накрыли скатертью. Принесли стулья и шкаф. Федор послал за вещами в трактир. Предстояло обживаться.

* * *

Варвара, в отличие от князя, встретила утро на белоснежных простынях – в светлой и просторной девичьей спаленке. Одна.