Магия Incorporated

Внутри было темно, но она взяла большую свечу, зажгла ее и поставила на пол в центре шатра. Этой свечой она описала пять кругов на земле – первый побольше, а затем несколько поменьше рядом с ним. Затем она очертила еще два круга, каждый из которых был достаточно велик, чтобы там мог встать человек. Это она и велела нам сделать. Наконец, она сотворила еще один круг несколько поодаль, но не более, чем на фут в сторону.

Я никогда особенно не интересовался методами работы волшебников и питаю к ним те же смешанные чувства недоверия и почтения, какие питал Томас Эдисон к математикам.

Но миссис Дженнингс – это совсем другое. Хотел бы я разобраться в том, что она проделывала и зачем.

Я понял – она начертила старинные каббалистические знаки внутри кругов. Это были пентаграммы различной формы и некоторые письмена, которые, как мне показалось, были древнееврейскими, хотя Джедсон и сказал, что нет. Там был, как я запомнил, знак, похожий на необычайно длинную и широкую букву Z с петлей внутри, вплетенный в мальтийский крест. Она зажгла еще две свечи и поставила их по обе стороны от знака.

Затем она крепко сжала в руках кинжал – Джедсон сказал, что он называется артейм, – которым она начертала фигуры на земле у верхней части большого круга, да с такой силой, что тот весь затрепетал. Он продолжал потом вибрировать до самого конца.

Она поставила маленькую скамеечку в центр большого круга, присела на нее, достала маленькую книгу и принялась читать вслух, но почти беззвучным шепотом. Мне не удалось разобрать ни слова, но, похоже, я и не должен был ничего услышать. Так прошло некоторое время. Я огляделся вокруг и увидел, что в маленьком круге поодаль теперь кто-то был – Серафин, ее кот. А ведь мы оставили его в доме! Он сидел тихо и с интересом наблюдал за происходящим, не теряя при этом чувства собственного достоинства.

Теперь она захлопнула книгу и бросила щепотку какого-то порошка в огонь большой свечи. Я не совсем уверен в том, что после этого произошло, поскольку дым ел мне глаза, и я совершенно ослеп на какое-то время. Кроме того, Джедсон сказал, что я вовсе не понял цели этого действия. Но я в любом случае предпочитаю верить своим глазам. Либо это облако дыма сгустилось в некое тело, либо оно укрывало собою чье-то появление – одно из двух.

Перед миссис Дженнингс в середине круга стоял приземистый, мощного телосложения человек, ростом примерно четырех футов или чуть меньше. А плечи у него были на несколько дюймов шире, чем у меня, руки – толщиной с мои бедра и сплошь состоящие из одних мускулов. Он был одет в бриджи, на ногах котурны, а на голове – небольшой колпак с кисточкой. Кожа у него была без волос, но грубая, этакой землистой фактуры. И весь он выглядел мрачным и непривлекательным, и все вокруг него было таким же мрачным и невыразительным, кроме его глаз – они пылали зеленым огнем затаенной ярости.

– Ну! – жестко сказала миссис Дженнингс, – ты не слишком торопился сюда! Что ты мне скажешь на это?

Он угрюмо отвечал что-то, как неисправимый мальчишка, пойманный, но не раскаявшийся. В его речи было много скрежещущих, гортанных и свистящих звуков. Она слушала его некоторое время, а затем оборвала:

– Меня не интересует, кто это сказал, – ты отчитываешься передо мной! Я требую, чтобы ущерб был возмещен – и немедленно, быстрее, чем я закончу этот разговор!

Он снова недовольно что-то отвечал, и она перешла на его язык, так что я не мог больше следить за ходом разговора. Но мне было ясно, что речь идет обо мне. Он бросил на меня несколько злобных взглядов и плюнул в мою сторону.

Миссис Дженнингс вышла из своего круга и тыльной стороной руки дала ему хорошую затрещину прямо по губам. Он в ответ взглянул на нее убийственным взором и прошипел еще что-то.

– Ах, так? – она схватила его за загривок и швырнула через колено, лицом прямо в землю. Затем стащила с ноги туфлю и звучно треснула его по голове. Он только раз взвизгнул, а потом молчал, только вздрагивал каждый раз, когда она его ударяла.

Когда процедура была закончена, она снова швырнула его на землю. Он быстренько поднялся и полез обратно в свой круг, потирая ушибленные места. Глаза миссис Дженнингс стали совсем холодными, а голос гремел и грохотал. Теперь она совсем не выглядела немощной.

– Вы, гномы, всегда заботились о своем имени, – бранилась она. – Я никогда не слышала ни о чем подобном! Еще одна такая ошибка с твоей стороны, и я хорошенько отшлепаю тебя перед всем твоим народом! Ступай! Собери свой народ и накажи своему брату и брату своего брата выполнить мое задание. Во имя великого Тетраграмматона[10] – ступай на место, тебе предназначенное!

Он ушел.