Магия книг

– А вы что, просто так отпустили бы меня?

Темпест гневно взглянула на Мерси:

– Кто-то из нас мог хотя бы проводить тебя до моста.

Было понятно, на что она намекает. Хотя библиомантические способности Филандера по-прежнему не простирались дальше фокусов с выпусками «Грошовых ужасов», талант самой Темпест развивался не по дням, а по часам. С тех пор как у Темпест появилась сердечная книга, она с каждым днём становилась всё более умелой библиоманткой. Запас приёмов, которым могла научить её Мерси, подходил к концу. Филандер страшно гордился своей возлюбленной, совершенно не завидуя ей, когда она, скажем, передвигала в воздухе стопки книг или оживляла сцены из своих любимых произведений, перенося их на потолок «Либер Мунди», словно спектакль театра теней.

– Если бы ты ждала меня на набережной, это ничего бы не изменило, – возразила Мерси. – И потом, ничего же не случилось. Кроме того, во всём этом есть и плюсы. Например, мне не придётся ещё раз наведываться к мадам Ксу.

Два с половиной года назад, во время первой попытки украсть для Седжвика главу из Книги бутылочной почты у старой китаянки, погиб Гровер, старший брат Темпест. Это событие чуть не развело Мерси, Филандера и Темпест навсегда; тем драгоценнее для Мерси была их нынешняя дружба, и девушка вовсе не жаждала вновь подвергать её испытаниям. Кроме того, она категорически не хотела рисковать кем-то из своих друзей. Она радовалась, глядя на трогательные отношения между Филандером и Темпест, которая с тех пор, как они переехали со старого извозчичьего двора в квартале Сент-Жиль на чердак «Либер Мунди», буквально расцвела. Они втроём вели дела в лавке и худо-бедно сводили концы с концами, хотя сейчас это получалось у них главным образом за счёт сторонних заказов, за которые бралась Мерси, вроде поисков сорочьего гнезда на крыше Британского музея. Пока Мерси доставала деньги, Темпест усердно подготавливала почву для того, чтобы «Либер Мунди» наконец-то начала приносить прибыль и тем самым обеспечивала пропитание всем троим. Касательно книг Темпест заражала всех своим энтузиазмом, и не поддаться ему было практически невозможно. Даже Всезнайку она выносила со стоическим хладнокровием.

Вот и сейчас последний красноречиво кашлянул у себя в задней комнате, так что Мерси крикнула через открытую дверь:

– Ну что тебе?!

– Со своей стороны, миледи, – начал ветератор своим напыщенным тоном дворецкого, – если бы кто-нибудь взял на себя труд узнать моё мнение по данному вопросу, я вынужден был бы заметить, что вам по-прежнему нелегко признать, что вы не можете отвечать за всё сами. Вы слишком долго рассчитывали только на свои силы. Сейчас вы столкнулись с тем фактом, что ваш возможный отец не интересуется вами, в то время как другой мужчина, вряд ли имевший отношение к вашему рождению, испытывает по отношению к вам чувства, сходные с отеческими. В то же время последний джентльмен использует вас, что часто встречается в семьях определённого круга.

Открыв рот, Мерси уставилась в направлении задней двери, а Филандер широко ухмыльнулся. Темпест согласно кивнула, и у Мерси возникло впечатление, что оба просто-напросто сговорились со Всезнайкой в её отсутствие.

– Что, чёрт побери… – пробормотала она, подобрала грязный подол платья, чтобы не запачкать книги, лежавшие на полу, и поспешила в заднюю комнату.

Ветератор восседал там в полный рост. Он представлял собой живую пирамиду из книжных страниц, доходившую ей почти до пояса, которая непрерывно шевелилась, меняя очертания. В верхней части пирамиды страницы образовывали лицо с носом-картошкой, внизу из-под неё выглядывали две трёхпалые лапы (рук у ветератора не было). Сейчас лапы нервно притопывали по полу: очевидно, Всезнайка опасался, как бы Мерси не схлопнула его в кожаную папку, из которой он появлялся. Если он действовал ей на нервы своей болтовнёй, она не стеснялась даже придавить папку тяжёлым пресс-папье.

Стоя в дверях, Мерси подбоченилась:

– Что ты там говоришь об отцах и семьях определённого круга?

– Как вам известно, – пространно начал ветератор, – я имею доступ к десяткам тысяч книг. В их числе я хотел бы упомянуть издания, посвящённые новой науке под названием «психология». Если желаете, я мог бы процитировать труды Гербарта и Вундта, предметом которых является прежде всего…

– Veterator recedite![2] – приказала Мерси.

– Да пусть бы болтал, – с улыбкой заметил Филандер за её спиной. – Он как раз начал рассказывать что-то интересное.