Дети мои, вы заслуживаете того, чтобы знать, почему я не обучал вас этим вещам.
Силле исполнилось семь, а Ризу девять, и именно в это время надо было начинать ваше обучение.
Однажды, вернувшись домой из школы, я вышел из машины и увидел, как перед нашим домом сидит какой-то мальчик лет восьми. Он с трудом поднялся, но почти сразу же опустился об ратно, как будто был ранен. Я, подойдя к нему, наклонился и протянул руку.
— Меня зовут Роберт, — сказал я. — А кто ты?
Но я и так знал его: лицо, глаза — я знал их. Он протянул мне оцарапанную, кровоточащую руку.
— Я упал, — прошептал он.
Как только я взял его раненую руку в свою, чтобы посмотреть, что с ней, он вцепился в мое запястье и встал, словно был полностью здоров.
— Я изгоняю тебя! — пронзительно закричал он и прижал вторую руку, которая тоже кровоточила, к моему лбу.
Моя голова взорвалась болью, но я сохранил контроль над своим телом, ведь оно принадлежало мне уже много лет. Заклинание этого ребенка не могло разрушить мою плоть. Так же как и заклинания женщины, влюбленной в того, чей дух обитал тут до меня. Я внимательно посмотрел в пустые глаза мальчика: в угольных зрачках не отражался свет.
— Ты не тот, за кого себя выдаешь.
Мальчик сердито посмотрел на меня и сказал:
— Отдай мне Робби!
Прошло уже столько лет с тех пор, как я последний раз видел Донну Харлай. Я прошептал усыпляющее заклинание, и мальчик упал, погрузившись в сон. Я перенес его в свою машину и отвез на ферму Харлаев. Мистер Харлай неприветливо и даже злобно встретил меня, но, когда я спросил, где Донна, он провел меня в ее спальню. Она в бесчувственном состоянии лежала на кровати. Мистер Харлай, так же как и я, все понял. Он сказал:
— Это ее сын! — И клятвенно заверил меня в том, что все уладит.
Вот таким образом я узнал о судьбе Донны; оказывается, у нее был сын, и ее настолько переполняла ненависть ко мне, что она воспользовалась его телом, его кровью ради попытки спасти давно ушедшего в мир иной Роберта Кенникота.
Глядя на нее и на мальчика, которого она использовала, я понял, что не смогу обучать моих детей магии. Я должен был спасти вас от подобных трагедий, защитить вас. Я обучил этому Джозефин, и вот чем это для меня обернулось. Зло и порок надолго сохраняются в крови, а история никогда не прощает нам, если мы плохо поступаем со своими детьми.
Ник положил ладонь на раскрытую книгу, прижав дневник к ковру.
— Я проснулся в ознобе и слышал, как дедушка ругал мать за то, что она натворила. За то, что она совершила столько ужасных вещей. Я знал.
Мы прижались друг к другу, и я опустила голову ему на плечо:
— Мы будем лучше, чем они.
— Да, — кивнул Ник. — Давай читать дальше. Выясним, что произошло. История моей матери уже в прошлом.