Магия крови. Розмарин и рута

— Кицунэ? — переспросил Мануэль. — Лиса-оборотень?

— Точно, — согласилась Луна. — Октобер, все эти церемонии, конечно, хороши, но я надеюсь, ты не думаешь, что это отвлечет меня от выяснения, что случилось. Мой муж с ума сходил от беспокойства.

Я вздохнула:

— Хорошо, Луна. Здесь найдется местечко, где Мануэль и Дэйр смогут привести себя в порядок и, может, что-нибудь поесть?

Дети уставились на меня, но не стали протестовать. Никогда не спорь с боссом на публике.

Луна щелкнула пальцами. Перед ней вспыхнуло пятнышко света.

— Следуйте за ним, и оно приведет вас к кухням, — сказала он. — Вас там встретит Квентин; он поможет со всем, что нужно.

— Но… — протянула Дэйр, бросая взгляд на меня.

— Не беспокойся, Дэйр, здесь безопасно, — сказала я. — Безопасность — это то, что у Тенистых Холмов получается лучше всего. — Это правда, если не упоминать скверное, до сих пор не расследованное происшествие с Луной и Рейзель, исчезнувшими на десять лет. — Теперь идите, нехорошо заставлять людей ждать, а Квентин — мой друг.

Дэйр начала было возражать, но Мануэль шикнул на нее, взял за руку и потянул за собой, следуя за проводником Луны.

Луна повернулась ко мне, когда они скрылись за углом, и спросила:

— Дети Дэвина?

— Да.

— Давно?

— Достаточно давно. — Я покачала головой. — Они хорошие дети. У Мануэля, мальчика, больше здравого смысла, но думаю, что его сестра на грани срыва. Им надо выбраться оттуда.

— Ты решила привести их сюда?

Я робко улыбнулась:

— У тебя традиция давать приют блудным созданиям.

— Да, — согласилась она, бросая взгляд на Коннора. Он замер, но ничего не сказал. Луна перестала его рассматривать и снова повернулась ко мне. — Это обмен?

— Не понимаю, о чем ты? Она вздохнула:

— Ты действительно думаешь, что я не учую его запах на тебе? Но не важно. Что произошло?

Вопрос подразумевал, что я могу избегать темы Дэвина некоторое время, но я знала, что не вечно. Если Луна не спросит сейчас, Сильвестр спросит позже.

— Луна, давай куда-нибудь перейдем? Это не самое уединенное место в холме.

— Ладно. Коннор, бери ее.

Луна развернулась и двинулась к голубой двери, которую я раньше не замечала. Может, потому, что ее там прежде не было. Холмы — они такие.

Не успела я и слова сказать, как Коннор снова сгреб меня в охапку.

— Эй!

Он ухмыльнулся:

— Просто выполняю приказы.

Я вздохнула, решив, что сопротивление принесет больше мороки, и позволила ему внести меня в дверь. По другую сторону располагался внутренний садик, больше всего похожий на двор старого английского сельского дома. Тропинки из булыжника вились вокруг валунов, поросших мхом, а буйные розы и жимолость делали все возможное, чтобы затемнить изящные мраморные статуи. Луна провела нас к местечку между двумя живыми изгородями, где землю покрывали клевер и лютики.

—Отпусти ее, пожалуйста.

Коннор бережно посадил меня на землю, Я оперлась на руки, погрузив пальцы в клевер. Луна опустилась на колени рядом со мной.

— Никогда раньше не видела этот сад, — заметила я.

— Я посадила его, когда тебя не было, в память о моем заключении и твоей гибели. Теперь, когда мы обе вернулись домой, у него более счастливое значение. — Она уставила на меня строгий взгляд. — У тебя идет кровь.

— Я повредила шрам. — Я отодвинула ткань рубашки и показала узкое отверстие посредине шрама на плече.

Луна нахмурилась и дотронулась до раны осторожными пальцами:

— Он свежее, чем выглядит. И эту рану нанесли железом.

— Ты права в обоих предположениях.

— Чьей идеей было доставить тебя к Лушак?

Я замерла:

— Как ты?…

— Пару раз я видела ее работу. Это она, верно?

— Да.

Луна знает Лушак? Полагаю, мне следовало бы знать, но почему-то мысль об этом была мне неприятна. Я не могла представить себе, какие обстоятельства могли свести их воедино.

— Разумеется. — Луна достала бинт из кармана юбки и протянула мне. — Перебинтуй рану. — При виде моего выражения лица она добавила: — Привыкнешь носить с собой бинты, когда возишься с розами столько, сколько я.

— Верно, — сказала я и начала неуклюже бинтовать плечо.

Луна не стала мне помогать, подождала, пока я закончу, и сказала:

— Теперь говори, что произошло, расскажи мне все. Никакой лжи. Я пойму.

Я взглянула на нее, затем кивнула и начала с самого начала. На этот раз я рассказала ей всю историю или, во всяком случае, ту ее часть, которой считала возможным поделиться: я умолчала о сундуке с приданым и своих подозрениях в адрес Рейзель, предпочитая подождать, пока не получу больше ответов. Я рассказала все остальное. О телефонных звонках, выстрелах, доппельгангере, даже узах, которые Роза похоронила в моих костях. Обо всем.

К концу моей истории губы Луны раздвинулись в беззвучном рычании, демонстрируя лисьи зубы, которые она обычно вежливо скрывала.

— Почему ты не рассказала нам это сразу?

Даже Коннор смотрел на меня ошеломленно. Я не знаю, что хуже: ярость в глазах Луны или гнетущее отчаяние в его взгляде. Они не подменыши, но и не чистокровки. Они слабее большинства фэйри из-за своей смешанной крови. Он знал, что означает это проклятие, так же хорошо, как и я, потому что его кровь была так же слаба.