Магия любви

Мелита очень хотела, чтобы он объяснил свои слова, но, обладая даром чутко улавливать настроение собеседника, она поняла, что лучше сейчас таких вопросов не задавать. И все же он пытался подготовить ее к тому, что будет впереди, защитить от предстоящих трудностей.

Они выехали из леса, так ошеломившего Мелиту необычной растительностью, и теперь вдоль дороги, то спускавшейся в ущелья, то поднимавшейся наверх, тянулись возделанные поля.

В ущельях их вновь обступали папоротники и тамаринды, накатывали волны горячего влажного воздуха, запах которого разительно отличался от аромата плантаций.

Через два с половиной часа они свернули с главной дороги на сильно размытый ливнями проселок. Коляску бросало из стороны в сторону до тех пор, пока они не пересекли мост и не выехали на более ровную дорогу. Справа от нее простирались банановые рощи, слева — зеленые посадки кофейных деревьев.

Мелита взглянула на графа, и он объявил: — Теперь вы — в поместье Весонн-де-Арбр! Они проехали еще около четверти мили, прежде чем Мелита увидела впереди ряд строений. Первое — длинное, низкое здание из серого камня, со стенами, сплошь покрытыми вьюнком и виноградником, напоминало сарай для хранения урожая, а чуть в стороне от него — огромная, медленно вращающаяся водяная мельница. Серебряные струи радугой вспыхивали на солнце и падали в узкий желоб. Поблизости было несколько более крупных строений, а чуть левее — цепочка маленьких домиков с деревянными крышами.

Перехватив заинтересованный взгляд девушки, граф заметил:

— Здесь живут рабы!

Теперь Мелита смогла рассмотреть игравших в траве чернокожих ребятишек.

А на склоне холма, среди цветущих деревьев, Мелита увидела дом, в котором, как она сразу догадалась, жили сами хозяева поместья. Двухэтажное здание из красного кирпича с черепичной крышей и верандой, окруженное пышным садом, возвышалось над другими постройками.

Они миновали арку, и граф направил лошадей к расположенной у веранды коновязи.

— Добро пожаловать в Весонн-де-Арбр! — сказал он негромко.

Мелита хотела выразить свое восхищение красотой поместья, но, прежде чем она смогла хоть что-то произнести, со стороны дома раздался крик, и Мелита увидела женщину, сбегавшую с веранды им навстречу.

— Этьен! — воскликнула она. — Я не ждала тебя!

Ей было, как показалось Мелите, лет тридцать семь — тридцать восемь. Двигалась она проворно, но была дородна и не отличалась красотой черт. Темные глаза смотрели жестко; желтоватое лицо обрамляли тусклые жидкие волосы, убранные, однако, в модную прическу с локонами по бокам.

Граф передал поводья груму и лишь потом ответил:

— Я привез мадемуазель Крэнлей.

— Я так и подумала, — сказала мадам Буассе изменившимся голосом, — когда посланный экипаж прибыл без нее.

Из этого разговора Мелите стало понятно, что, хотя граф и намеревался встретить гувернантку, приехать в поместье она должна была вместе со своими вещами в грузовом экипаже.

Мадам Буассе впервые взглянула на Мелиту, когда та вышла из коляски и поклонилась ей.

— Это вы — мисс Крэнлей? — сурово спросила она.

— Да, мадам.

— Но это невозможно! Вы слишком молоды, чтобы быть гувернанткой. Это просто смешно!

Выражение лица мадам Буассе напомнило Мелите мачеху. Девушка засомневалась, сможет ли она найти нужные слова для оправдания своей молодости.

— Ты, кажется, говорил, что леди Крэнлей нашла женщину подходящего для этой работы возраста, — обратилась мадам Буассе к графу.

— Я полагаю, дорогая моя Жозефина, что нам лучше поговорить об этом в доме, если это вообще стоит обсуждать, — примирительно ответил граф.

— Это обязательно следует обсудить, — резко сказала мадам Буассе и направилась в дом.

Мелита с любопытством озиралась по сторонам. Большая комната, в которую они вошли, служила гостиной, диваны и кресла здесь были обтянуты узорчатой шелковой тканью, стены пестрели множеством картин. Орнамент на стенах очень понравился Мелите, а севрский фарфор и столики времен Людовика XIV, придававшие комнате неповторимое изящество, и вовсе очаровали ее. Большие окна были без стекол, но с массивными деревянными ставнями, которые закрывались лишь при очень сильном ветре.

Мелите захотелось поделиться своими впечатлениями с графом, но гнев мадам Буассе был слишком очевиден. Она выговаривала графу пронзительным от возмущения голосом:

— Неужели ты не понимаешь, Этьен, что приезд этой девочки смешон и нелеп? Как она может быть хорошей гyвepнaнткoй. Разве ее мы ждали.

— Я беседовал с мадемуазель Крэнлей, — ответил граф холодно, — она очень образованна и может заниматься с детьми гораздо старше Роз-Мари.

Мадам Буассе издала странный звук, вместивший в себя разочарование и раздражение одновременно, затем грубо сказала:

— Не могу понять, почему леди Крэнлей решила прислать нам столь юную особу. Она, должно быть, сумасшедшая!

— Леди Крэнлей — мачеха мадемуазель, — сказал граф, прежде чем Мелита успела что-то ответить, — и поскольку мадемуазель — дочь сэра Эдварда Крэнлея, юный возраст отнюдь не умаляет ее способностей.

Мадам Буассе враждебно оглядела Мелиту с ног до головы.