Магия на грани дозволенного

Лисанский подошел ближе к огню, неуверенно протягивая озябшие руки. Прозрачные тонкие запястья с отчетливо проступающими синими венами выглядывали из-под обтрепанных расстегнутых манжет рубашки, бледные пальцы нервно подрагивали, контрастируя с черной шерстью перчаток. Отросшие волосы спадали ниже бровей, и Дэн не мог видеть его глаз. Да и не хотел. Но вопреки ожиданиям такое знакомое, ставшее уже привычным злое напряжение от присутствия Лисанского в этот раз отчего-то не возникало. Может быть, Денис чуть-чуть расслабился, позволил языкам пламени в камине очаровать, обворожить, унести мысли прочь из холодного дома, от обитавших в нем тоски и обреченности? Как бы то ни было, но Лис, так беззащитно протягивающий руки к огню, не вызвал сейчас никакого чувства, кроме жалости.

– Ты просто тупица, Гордеев, – произнес Лисанский таким голосом – спокойным, без надлома и ненависти, – какого Дэн не припомнил ни разу за все годы их вынужденного знакомства.

В первый миг Дэн решил, что ослышался. Он слишком привык к молчанию и за проведенные в доме недели вообще забыл, что Лисанский умеет разговаривать! Подчас казалось – сам вот-вот разучится.

– Неужели? – хрипло спросил он. Прочистил горло. Рука с кружкой замерла на полпути ко рту.

– Однозначно, – пожал плечами Лисанский и надолго замолчал.

Дэн с трудом удержался от того, чтобы не заерзать в кресле. Терпение никогда не входило в список его достоинств, а после вечности заточения в этой чертовой дыре и вовсе сошло на нет. Он сам не знал, каким чудом еще держался, каким чудом до сих пор не свернул Лисанскому шею от злости.

Лис ведь собирался поговорить? Ведь он бы рта не раскрыл, если бы не собирался, правда?

«Ну же, прекрати этот затянувшийся фарс под названием «домашний арест». Избавь меня от своего присутствия, от этого опостылевшего дома, от костью в горле стоящего безделья, от окаменения, от отупения, от тоски и вечной осени за окнами. Скажи, что знаешь, где твоя мать, что перейдешь на сторону Ордена… Это же в твоих интересах, кретин! Всего несколько слов – и ты свободен! И мне не надо будет день за днем пялиться на твою ненавистную рожу, от одного вида которой сами собой сжимаются кулаки. Уж лучше обвинение в убийстве, суд и казематы в Турайде, чем бессмысленное прозябание под одной крышей с тобой в этой чертовой дыре!»

– Неужели ты думаешь, что у вас получится? – осведомился Лисанский с любопытством. И оглянулся. Посмотрел на Дэна. На его впалых щеках мерцали оранжевые отсветы огня.

– Получится что? – вот теперь впору было действительно почувствовать себя тупицей.

– Заставить меня работать на Орден после всего, что тот сотворил с моим отцом?

Дэн поднял брови.

– Не понял.

И, кажется, переиграл.

– Я же говорю: тупица, – Лисанский слабо махнул рукой, бессильно, безнадежно, и снова отвернулся к камину.

– Не выставляй своего отца жертвой, – начиная раздражаться, проворчал Дэн. – Я знаю, что он натворил.

– И что же такого он натворил? Помог кому-то попасть туда, куда тот пожелал?

– Связался с незарегистрированными магами и выдавал им печати.

– Значит, регистрация – это гарантия любых прав?

– Не пытайся казаться глупее, чем ты есть.

– Ничего ты не знаешь, и никто не знает, кроме верхушки Ордена, которая трактует все исключительно так, как ей выгодно. Моего отца сослали в катакомбы и устроили… дай догадаюсь, Гордеев. Поскольку на вмешательство сенсов у нас в роду иммунитет, к моему отцу наверняка применили что-нибудь столь же действенное и «гуманное», как промывка мозгов.

Лис говорил о пытках так, словно не предполагал, не догадывался – знал наверняка.

– Хочешь, чтобы и тебя постигла та же участь? – спросил Дэн.

– А ты пытаешься убедить меня в том, что не постигнет? И что тебе не плевать?

– Плевать, – произнести это было удовольствием. – Я бы тебе еще и добавил. Но Магистр считает иначе. Он считает, у тебя… – фраза заставила скривиться, – ты еще не совсем того… не окончательно потерян для общества. Можешь исправиться, – Дэн поставил кружку на столик и устало потер виски. – Тебе нужно всего лишь…

– Предать собственную мать, – услужливо подсказал Лис.

– Рассказать, что замышлял твой отец. Кому он помогал. С кем был связан.

– А тебе не приходило в голову, что я об этом ничего не знаю? Я был в Интернате. Я не вел дел с отцом и не был в курсе его знакомств. А кроме того, если уж он не признался под пытками…

– Пытки – это лишь твои домыслы! – Дэн повысил голос. Разговаривать с Лисанским становилось все противнее. – Мы не в пятнадцатом веке живем.

Лис взглянул на него со смесью жалости и отвращения.

– Наивный, – выплюнул он, – как младенец.

– Расскажи – и отправляйся на все четыре стороны.

– Без денег, без права пользоваться магией и получать печати.

– Если ты не заметил, это право у тебя отняли еще полгода назад. Вместе с браслетами, – напомнил Дэн.

– Не согласен, – Лисанский снова кинул взгляд через плечо. – Маг не может быть лишен права колдовать. Это все равно что запретить птице летать, Гордеев.