Магия - не для оборотней. Часть 3

Я снова оценил размер заклинания, что собирался создать. Вновь мысленно ужаснулся. И в то же время восхитился грандиозности предстоящей работы. А ведь ещё недавно мне казалось, что конструкция портального камня — сложное плетение. Но теперь оно выглядело на удивление простым, даже простецким, в сравнении с тем узором, что следовало воспроизвести для создания Трузиланской башни.

— Капец, — повторил я привязавшееся ко мне после общения с принцессой словечко.

Ухмыльнулся.

— Что ж, давайте сделаем это.

— Мне нравится ваш настрой, сиер князь, — сказал учитель. — Не покривлю душой, если признаю, что вы мой лучший ученик. Добавлю: и самый талантливый. Знаете… я даже перестану жалеть о расставании со столицей и преподаванием в Академии, если мне доведётся узреть создание такого чуда, как Трузиланская башня. Не подведите ни меня, ни себя, молодой человек. Подойдите к созданию этого плетения со всей возможной ответственностью.

— Я постараюсь, сиер вар Жунор.

Учитель протёр платком лицо.

— Хорошо, — сказал он. — Верю, что вы справитесь. И я приложу все усилия для того, чтобы помочь вам. Что ж, сиер князь, не будем терять время. Давайте мы с вами разберём кое-какие особенности этой конструкции. Чтобы в процессе работы они не доставили вам ненужных трудностей. Молодой человек, откройте книгу на двадцать седьмой странице, обратите внимание на вот какие моменты…

* * *

Мы решили, что создавать магическую конструкцию Трузиланской башни я буду в Вульфгарде: в своём доме, в спальне. Вероятность того, что мне там помешают, больше, чем в «пещере сокровищ» — все эти гости и не думали обо мне забывать. Но и уровень комфорта, что позволит не отвлекаться от работы над плетением, значительно выше, чем в имперском магическом хранилище.

Варианты с использованием незнакомых помещений мы отбросили сразу: там будет трудно сосредоточиться на узоре. Промелькнула у меня мысль уединиться в Селене, где отвлекать было попросту некому. Но пришлось отбросить и её: туда не сумел бы попасть сиер вар Жунор (точнее, не сумел бы там выжить) — я бы оказался в бывшей имперской столице без его поддержки.

Вечером растолковал свои планы Норме. Долго распинался, в подробностях описывая, чему именно собрался посвятить ближайшие дни. Рыжая не особенно вникала в касавшиеся магии подробности. Уверен: такие слова, как «Трузиланская башня» и «Трузиланский маяк» не добавили моим словам ясности. Но принцесса быстро сообразила, какую роль на это время я назначил ей.

— Капец, — сказала она. — Так бы сразу и говорил, мальчик: два дня сюда никого не пускать. Не вижу в этом ничего сложного. Предупреди только слуг. Эти гадёныши заимели привычку сомневаться в моих приказах — то и дело уточняют их у тебя. А в остальном… ничего сложного. Все эти похотливые сучки, что пускают на тебя слюни, будут получать от меня поджопники; как и их папаши. Это я тебе обещаю.

* * *

Даже в тюремной яме я не жалел времени на физические упражнения: тренировался с воображаемым оружием, охотился на крыс. Но точно не давил ягодицами тюфяк на протяжении всего дня. Не помню, чтобы мне раньше доводилось так долго сидеть на одном месте. Именно сидеть, а не находиться: в сидячем положении воспроизводить буквы божественного алфавита было привычнее. Потому я и обосновался в мягком кресле на всё время работы над магической конструкцией башни.

Взгляд скользил по строчкам на грязных страницах книги, что лежала у меня на коленях. Губы шевелились, привычно превращали буквы в звуки. Повинуясь заученным сигналам, мана невидимыми ручейками сплеталась в нужные узоры — те переходили в другие, превращаясь в длинную и, как мне вскоре стало казаться, бесконечную цепочку заклинания. Никаких трудностей при построении конструкций я не испытывал, никаких сверхусилий не прилагал: совершал несложную, но долгую и однообразную работу.

Я словно строил башню в своём воображении. Неторопливо укладывал камень за камнем — буквы магического алфавита. Сверялся с заранее составленным планом — текстом в старинной книге. Подпитывал конструкцию маной — скреплял камни строительным раствором. Чувствовал, как учитель то и дело вливал в мою ауру заклинания — прогонял сонливость. И чем длиннее получалась цепочка из соединённых между собой слов, тем более грандиозное строение вырисовывалось перед моим мысленным взором.

Раньше мне представлялось, что маг обязан быть невероятно умным, чтобы творить чудеса; что магия — это что-то сродни математике: чем сложнее задача, тем усерднее работала над её решением голова. Теперь же понимал, что при построении длинных заклинаний работа ума — далеко не главное. Мозг почти не напрягался, исправно выдавая заученные образы букв, выстраивая их в нужном порядке. Большое значение имела способность долгое время бодрствовать; и вовремя разминать немеющие ягодицы, не теряя концентрации на плетении.