Магия Отшельничьего острова

Тамра грызла галету, запивая каждую крошку. В темно-сером одеянии, без обычного цветного шарфика, она выглядела поблекшей и вялой.

Молчание затянулось. В конце концов я поставил полупустую кружку на стол и встал, переводя взгляд с одной женщины на другую. Но обе так и не подняли глаз и не промолвили ни слова. Изольда продолжала завтракать. Тамра сидела, уставясь на гладкую поверхность стола.

Подождав немного – вдруг они что-нибудь да скажут? – я пожал плечам и вышел.

Ветер на палубе усилился и теперь вовсю трепал мои короткие волосы. Ноги сами понесли меня к корабельному носу, где я остановился, глядя на то, как ветер сдувает брызги с гребешков темно-синих волн. «Призрак», конечно, не летел над водой, но его движение нельзя было назвать неуклюжим. Практичная эффективность и основательность – вот слова, которые характеризовали корабль точнее всего. Так же, как и Изольду.

А вот в моих мыслях основательность и не ночевала – сплошной разброд и шатание.

Оказывается, я – потенциальный Мастер гармонии, убежденный в существовании ответов на все вопросы и отвергающие собственные привилегии! Решительно все знают обо мне больше меня самого!

«Призрак» рассек носом особенно высокий вал, и соленые брызги обдали борт. Однако корабль словно затих, и я не сразу сообразил, в чем дело. Машина больше не стучала, труба не дымила, колеса не вращались. При попутном ветре капитану не требовалось жечь уголь.

Интересно, может быть, мне свойственно понимать с опозданием то, что для других совершенно очевидно?

– Ты не против, если я рядышком постою?

Я вздрогнул от неожиданности. Тамра уже стояла рядом. Выглядела она получше, чем за завтраком.

– Конечно, не против.

– Ты как будто чем-то расстроен.

Я совершенно не был уверен в том, что мне стоит откровенничать с этой особой, которая с первого дня нашего знакомства держалась как первейшая стерва. И все же я решил поддержать разговор. Мне это ничего не стоит, а Тамра хороша хотя бы тем, что не нагоняет тоску.

– Расстроен? Пожалуй, не без того.

– Ты на самом деле не знал что твой отец – высший Мастер Храма?

– На самом деле.

– Я... извини... – правда, тон ее извиняющимся не был. – Неужели нам обязательно цапаться? – неожиданно спросила она.

– Нет. Но неужели тебе обязательно нужно сомневаться во всем, что я говорю или делаю?

– Мне трудно понять... Вот я гляжу на тебя – у тебя ведь было все. И...

– И что?

Вместо ответа она облокотилась о борт и стала смотреть на волны. А поскольку молчание и плеск моря уж всяко предпочтительнее сомнительного спора, то я последовал ее примеру.

– Леррис.

– Да.

– Прости.

– За что?

– За... ну почему с тобой так трудно иметь дело?

«Потому, что ты – тщеславная стерва, которая только и думает, как бы утвердить свое превосходство», – подумал я. Но благоразумно оставил эту мысль при себе.

Мы снова умолкли, но через некоторое время заговорил я.

– Помнишь, ты с самого начала всячески давала понять, что я – пустое место. При первой же возможности отдубасила меня посохом... – я осекся и, не понимая, с чего это у меня так развязался язык, снова уставился на воду.

– О... – похоже, она не ожидала от меня таких слов. – Да, с тобой и впрямь очень непросто.

Скрип снастей, шепот ветра и плеск волн почти заглушали ее тихий голос.

– Почему непросто? Что во мне такого?

– Да то, что ты никому не позволяешь тебя понять. Хотя не скрываешь своих чувств – своей скуки или своей заинтересованности. Вот почему никто не смог сойтись с тобой поближе. Даже Кристал, хотя ты ей был очень нужен.

– Кристал? Да она настолько старше... и сама говорила, что ей нужен только друг...

– Ну вот, ты опять расстроился.

Я сердито уставился на волны.

– И разозлился.

– Ну и ладно. Тебе-то что. Почему ты ко мне цепляешься?

– Потому что мне страшно. И тебе тоже.

– Мне?

– Тебе, Леррис, тебе. Страшно до чертиков, что бы ты ни говорил себе и другим.

«Призрак» обдало брызгами, так что теперь я держался за мокрый борт мокрыми руками.

Страшно? Ну, может, и так. А кому не страшно?

Подняв через некоторое время глаза, я обнаружил, что Тамра ушла. И почему-то пожалел об этом. Хотя по-прежнему считал ее стервой.

Остаток дня не принес ничего нового. Ветер держался, корабль плыл прежним курсом, матросы занимались своими делами. Саммела морская болезнь уложила на койку, Изольда с Тамрой избегали меня, а команда, похоже, сторонилась всех нас – моряки разве что обменивались короткими фразами с Изольдой. В полдень, после того, как отобедала команда, мы подкрепились хлебом, сыром, фруктами и чаем.

Потом я бродил по палубе, присматриваясь к устройству корабля и старясь уловить распределение нагрузки по корпусу. В каком-то смысле это напоминало изделия дядюшки Сардита – с виду все вроде бы просто, но на самом деле глубоко продумано, прочно и весьма надежно.

Проследить распределение потоков силы по мачтам и деревянному корпусу для меня сложности не представляло, но вот с металлическими штуковинами, особенно с машинами, дело обстояло иначе.