Магия Отшельничьего острова

Эти слова звучат прямо в ее голове, а не в ушах.

– РАЗВЕ ТЫ НЕ ГОТОВА ОТДАТЬ МНОГОЕ, ЧТОБЫ ОБРЕСТИ ПОНИМАНИЕ? ПОТЯНИСЬ МЫСЛЯМИ К ЗЕРКАЛУ – НЕ РУКАМИ, А МЫСЛЯМИ... И Я ДАМ ТЕБЕ ЗНАНИЕ... ЗНАНИЕ...

Рыжая падает ничком, и темноволосая мага – Сефия – не успевает поймать ее за плечи.

– Быстро же ты на сей раз управился...

– Сефия! – Антонин произносит ее имя таким тоном, что она умолкает.

– Сейчас... – бормочет маг. – Сейчас, пока она не попыталась защититься... – лоб его покрывается бусинками пота, а сеть тонких морщинок старит лицо.

В зеркале бурлит и клубится белый туман.

Проходит еще несколько мгновений – и на том месте, где сидела темноволосая женщина, остается лишь горстка пыли. Рыжая поднимается на ноги. Ее огненные волосы мерцают, а потом начинают темнеть.

– Никогда не любила рыжие волосы...

Антонин проводит рукой над зеркалом. Теперь в нем отражается всего только потолочная балка.

– Виконт ожидает нашего скорого прибытия. Разбуди меня, когда будет нужно, – говорит он и, пошатываясь, направляется к широкой кровати.

Рыжеволосая женщина делает жест в сторону оставшейся на кресле пыли. Пылинки взлетают, кружатся и без следа тают в воздухе.

– Надо же, она и вправду считала, что может довериться ТЕБЕ...

Белый маг бросает на собеседнику сердитый взгляд, но, не сказав ни слова, ложится на белое покрывало.

XXXI

Следующее утро выдалось ясным, но ветреным и холодным. Джастин, вновь выглядящий довольно молодо, поднялся спозаранку.

Стараясь очистить плащ и штаны, я не переставал дивиться тому, как это Джастину удается содержать в порядке свою одежду. Хотя, сказать по правде, я не уверен, что мне так уж хотелось уяснить все подробности.

Гэрлок уже подавал голос и бил копытом, явно давая понять, что с него довольно жухлой травы да сухих листьев и он не прочь прогуляться. Я приторочил спальный мешок, взобрался в седло и спросил:

– Далеко нам до этого Вивеля или как там его?

– Вивета. Надо бы поспеть до полудня... но это как путь задастся.

В отличие от меня, Джастин держался в седле легко и правил пони, не касаясь поводьев.

То и дело налетавший с запада ветер доносил едва уловимый запах дыма, единственная тонкая белесая струйка которого поднималась над холмами впереди. Вокруг расстилались пастбища. Ни полей, ни садов поблизости не замечалось.

Успев проехать меньше одного кай, мы увидели справа от дороги неприглядную лачугу, окруженную изгородью из жердей, за которой бродили свиньи. Кто-то в бесформенной одежде наливал воду в кормушку. Снаружи ограды паслось несколько дюжин овец.

– Когда мы покинули Монтгрен? – полюбопытствовал я.

– Вообще-то, мы его еще не покинули. Фэрхэвен считается владением герцогини, хотя ей от такого владения никакого толку. Граница между Монтгреном и Кертисом проходит за Виветом.

– Там, наверное, полно стражи.

– Пограничных застав нет вовсе, рубеж обозначен двумя каменными столбами. Герцогиня – реалистка и вполне довольствуется возможностью вешать и стрелять тех неугодных, кого хватают ее немногочисленные солдаты. А тем попадаются лишь немногие, поскольку большая часть ее маленького войска сосредоточена в Вергрене – столице герцогства.

– А что, тут все страны такие же маленькие, как Монтгрен?

– По-разному. Некоторые, вроде Фритауна, ничуть не больше, а, скажем, Хидлен и Галлос простираются с севера на юг на три сотни кай. Кифриен еще обширнее; это – единственное княжество, в полной мере заслуживающее названия державы. И оно расширяется. С тех пор, как предыдущий самодержец увеличил свои владения за счет соседей, префекты Галлоса держатся настороже.

Названия «Кифриен» и «Галлос» я когда-то слышал... Кажется, в связи с Кифриеном я слышал что-то еще, но вспомнить – что, хоть вы меня убейте, не мог.

Мы проехали мимо другой хижины. Та же убогая постройка, такая же изгородь, такая же кормушка, такие же свиньи и такие же черномордые овцы.

Вершины пологих холмов густо поросли деревьями, так что чего-чего, а строительной древесины здесь с избытком хватало. Эти леса вполне могли обеспечить материалом не только местное захолустье, но и сам Вергрен, столицу Монтгрена, известную разнообразием и качеством шерстяных изделий. Я видел немало красных и черных дубов.

Чем дальше мы ехали, тем чаще попадались хижины, от бревенчатых срубов до обшитых толстыми досками домов под соломенными крышами.

Солнце уже стояло высоко, однако почва оставалось промерзшей. Я попеременно грел за пазухой то одну, то другую руку.

За одним из множества одинаковых пологих холмов красная утрамбованная дорожная глина уступила место песку.

Теперь вокруг дороги лежали не луга и выпасы, а поля, урожай с которых был давно убран. Дома здесь стояли теснее один к другому и ближе к дороге. Спустя некоторое время мы спустились к реке. Берега ее густо заросли низким кустарником.

Сбегая со склона на ровное место, петляющая дорога спрямлялась и выводила к старинному каменному мосту.

– Этот мост обозначает границу Вивета, – заметил Джастин.