Магия отступника

Однако, несмотря ни на что, работа продолжалась. Возможно, трубы заменят лишь завтра, и, наверное, еще через день поверхность дороги восстановят так, чтобы по ней снова стало возможно ездить. Но рано или поздно, словно трудолюбивые насекомые, они добьются своего. А потом двинутся дальше, безжалостно вгрызаясь в лес. Разве для меня имеет значение, когда они срубят ее дерево — на следующей неделе или три года спустя? Я должен их остановить.

Но как бы я ни мучился, придумать ничего не удавалось. Я побывал у полковника перед тем, как на нас обрушилась чума, и умолял его прервать строительство. Я объяснил ему, что деревья каэмбра священны для спеков и, если мы их срубим, нам грозит война на уничтожение с лесным народом. Он отмахнулся от меня и моих предостережений, назвав их глупыми предрассудками. Он полагал, как только мы срубим деревья и спеки уверятся, что ничего страшного не воспоследовало, они с готовностью примут предложенные им блага цивилизации. Он ни на мгновение не допускал мысли, что в верованиях спеков может содержаться зерно истины.

Когда я спросил, не может ли дорога обогнуть рощу каэмбр, он указал мне, что инженеры разработали наилучший путь, проходящий мимо Геттиса и через горный перевал, которым некогда пользовались купцы. Годами Герния вкладывала огромные средства в строительство дороги именно здесь. Рассматривался и другой вариант, по которому тракт прошел бы через Менди и Крепость, чтобы выйти к Рубежным горам там. Но если развернуть дорогу, на воплощение королевского замысла уйдет еще несколько лет, не говоря уже о том, что средства, потраченные на строительство до Геттиса и дальше, окажутся выброшенными на ветер. Нет. Такая мелочь, как роща древних деревьев, не воспрепятствует грандиозному начинанию владыки Гернии.

Полковник умер, пав жертвой чумы спеков. Они нанесли ответный удар по тем, кто уничтожал их деревья, единственным доступным им способом — исполнив танец Пыли для приехавших с инспекцией высокопоставленных чиновников из Старого Тареса и заразив всех зрителей. И об этом я его тоже предупреждал. Если полковник и пересмотрел свое отношение к моим словам, он унес эти мысли в могилу. Но даже если бы я мог вернуться в Геттис и поговорить с новым командующим, мои слова не произвели бы на него впечатления. Два мира. Гернии и спеков, просто не пересекались. Полковник даже не был способен понять, что спеки воюют с нами. Он считал, раз они каждый год приходят торговать с нами, значит, мы достигли с ними своего рода согласия и они постепенно переймут наши обычаи. Каждый год во время этой торговли они атаковали нас, намеренно распространяя чуму.

Наши народы не могли прийти к согласию даже в том, что называть войной.

Я сомневался, что спеки понимали, насколько серьезный удар они нанесли нам последней вспышкой чумы. Болезнь поразила всех приезжих офицеров, находившихся на трибунах. Ее жертвой пал генерал Бродг, командующий армиями востока, а также его предшественник, почтенный генерал Прод. Эти потери отозвались эхом по всей Гернии. И в самом форту почти все офицеры заразились чумой, едва не оставив солдат без руководства. Командование Геттисом переходило из рук в руки трижды за месяц. Майор Белфорд, принявший его последним, никогда прежде не возглавлял гарнизон. Хотелось бы мне знать, озаботится ли король тем, чтобы сменить его, и кто теперь примет командование над армиями востока. Кто вообще захочет занять этот пост. Но эти вопросы теперь меня не касались. Я больше не солдат. Я даже не был уверен, герниец ли я.

Во мне медленно зрело решение: я должен остановить строительство тракта не только ради того, чтобы сохранить жизнь древесной женщине, но ради обоих народов. Я должен сделать его продвижение невозможным, чтобы король Тровен либо отказался от замысла, либо приказал отклониться на север, через Менди и Крепость. Когда король направит усилия на новый путь, Геттис потеряет свое стратегическое значение. Его, быть может, вообще оставят. И это положит конец войне между гернийцами и спеками. Возможно, мы сможем вернуться к мирной торговле, или еще лучшим выходом станет, если все отношения между моими народами угаснут.

Казалось, с моего разума сорвали пелену. Время взывать к здравому смыслу обоих народов прошло: я должен просто уничтожить дорогу. Не слишком детальный план, но даже он вызвал у меня душевный подъем. С другой стороны, я чувствовал себя слегка по-дурацки. Почему я не находил в себе подобной решимости прежде? Впрочем, ответить на это было несложно. Даже если теперь я знал, чего хочу, я не имел ни малейшего представления о том, как этого добиться. Мало смысла в том, чтобы собираться сделать невозможное. Невозможное для обычного человека, владеющего обычными средствами. Но я ведь больше не обычный человек, верно? Я подчинился магии и принял ее поручение. Я. Невар Бурвиль, собираюсь уничтожить Королевский тракт.