Магия отступника

Я и сам не предполагал, что воспользуюсь именем моего покойного брата, и до сих пор не могу объяснить, почему так поступил. Оно обожгло мне язык, и я пожалел, что не могу взять эти слова обратно. Несколько человек уже слышали, как меня называли Неваром. Тем не менее сказанное прозвучало, и сержант уже повернулся, постучал в дверь кабинета, а затем, дождавшись не слишком приветливого позволения, вошел.

Я подождал несколько мгновений, потея в теплой куртке погибшего лейтенанта, пока сержант не вернулся. Держался он уже иначе: поклонился и, во все глаза уставившись на меня, любезно предложил войти. Я поблагодарил его и воспользовался приглашением, плотно прикрыв за собой дверь.

Принадлежа полковнику Гарену, эта комната служила ему укрытием от убожества здешней жизни. От пола до потолка ее заполняли ковры, гобелены, мебель, и всегда в камине жарко пылал огонь, раскаляющий в помещении воздух. Я мог лишь гадать, что сталось с прежней обстановкой. Может быть, после смерти полковника его вещи отправили на запад или просто сложили на каком-нибудь забытом складе. В любом случае все они исчезли. Комната казалась опустошенной — сознательно опустошенной.

В камине едва теплилось пламя. Тяжелый письменный стол и стул с прямой спинкой напоминали те, которыми пользовался сержант. В другом конце комнаты стояла узкая, аккуратно заправленная койка и запертый шкафчик. Пояс с саблей висел на крюке рядом с шинелью. На подставке ждали жестяной тазик для умывания и кувшин. В такой комнате мог бы жить кадет Академии. Здесь пахло мастикой и горящими свечами, я не учуял приятного запаха табака и нигде не приметил бутылки с хересом или бренди. Дисциплина. Покаяние.

Человек за столом казался столь же суровым, сколь и комната. Несмотря на поздний час, капитан Тайер был по-прежнему облачен в форму с наглухо застегнутым воротом. Руки он сложил на столе, словно собирался отвечать урок. Даже загар не мог скрыть его бледности. Когда я вошел, он облизнул губы. Я снял шляпу и шагнул к нему, протягивая ладонь для приветствия.

— Благодарю вас за то, что согласились меня принять, капитан Тайер. Я…

— Я знаю, кто вы, — перебил он меня, не дав представиться, — и знаю, зачем вы здесь, господин Бурвиль.

Мое сердце сжалось. Он знает?

— Вы приехали выяснить обстоятельства смерти вашего брата, Невара Бурвиля. Ваша сестра знала, что он служил здесь под чужим именем. Я был уверен, что час расплаты рано или поздно настанет. И я к ней готов.

Несмотря на смелые и честные слова, голос Тайера слегка подрагивал. Он сглотнул, и, когда продолжил говорить, его тон зазвучал немного выше.

— Если желаете потребовать у меня удовлетворения, вы в своем праве. — Его руки чуть заметно двигались по столу, словно он пытался за него ухватиться. — Равно как и вправе предъявить официальное обвинение. Я могу оправдаться лишь тем, что в ту ночь я был уверен: я действую во имя правосудия. Я признаю, сэр, что убил вашего брата-солдата. Но не без оснований. Меня обманули, сэр. Обманули вымышленное имя вашего брата и распутница, которую я взял в жены.

Он неожиданно выдернул ящик письменного стола и запустил туда руку. Я отступил на пару шагов, уверенный, что сейчас он выхватит пистолет и пристрелит меня на месте. Однако он трясущимися руками вытащил пачку бумаг, перевязанных бечевкой. Он дернул за узел, и листочки рассыпались по столу. Только тут я их узнал. Мне никогда не понять, зачем она их хранила, но, готов поспорить, все они лежали здесь. Письма, которые я посылал Карсине из Академии. Увенчивал груду потрепанный, словно его открывали множество раз, конверт, адресованный ей же моей сестрой. Тайер закашлялся, словно пытался не разрыдаться. Затем вынул из ящика еще несколько листов. Я узнал бумаги, которые подписывал, поступая на службу в полк. И с ними лежал конверт, надписанный рукой моего отца.

— Я не знал, что он был вашим братом, — глухо выговорил Тайер. — Я не знал, что он и Карсина прежде были… вместе. Я понятия об этом не имел, пока не принял командование фортом. Записи Гарена находились в страшном беспорядке. А после его смерти командующие менялись столь часто, что никто не успел заняться бумагами. Так что за это пришлось взяться мне. Сначала я нашел письмо вашего отца, в котором он предупреждал полковника, что ваш брат может попытаться поступить на службу. Оно лежало в личных бумагах Гарена. Я счел эту историю крайне прискорбной и удивился, почему полковник решил сохранить послание. Но на обороте конверта он оставил записку.

Тайер неловко подхватил письмо и перевернул его. Кровь застыла у меня в жилах. Я старался дышать медленнее и держаться так, как держался бы Росс, окажись он на моем месте. Тайер громко сглотнул. Конверт выпал из его разжавшихся пальцев, и он глубоко, с дрожью вдохнул.