Магия повседневности. Дикие таланты

В «Хоум ньюс» (Бронкс, Нью-Йорк) за 25 сентября 1927 года есть история об «ограблениях, словно совершенных призраком». В городе Барбертон, штат Огайо, жил один неуловимый вор. Прошу обратить внимание на пренебрежительное отношение к полиции и жертвам, которые часто фигурируют в наших историях. Такое впечатление, что есть преступники, которые иногда ведут себя как озорники. Они могут творить необъяснимые вещи, получать удовольствие от того, что сбивают с толку своих жертв, и оставаться уверенными в том, что их невозможно поймать. В течение десяти лет этот неуловимый вор из Барбертона время от времени занимался своим ремеслом. Иногда, словно желая показать свои таланты, он грабил один и тот же дом снова и снова.

В январе 1925 года полиция Лондона пребывала в том же душевном состоянии, что и все мы, пытаясь разгадать кроссворды, которые предположительно заполнены словами шотландского диалекта, с использованием уже вышедших из употребления слов и названий каких-то немыслимых южноамериканских грызунов. Кто-то явно забавлялся, бессовестно усложняя задачу. Лондонского грабителя называли «домушником» (позже так стали называть и прочих злоумышленников). Газеты подчеркивали то, что они именовали сверхъестественной способностью этого преступника проникать в дома; я же думаю, что подчеркивать следовало бы тот факт, что, проникая в дома, вор точно знал, куда идти. Обладал он невидимостью или нет, жители Мейфэра сообщали о пропажах денег и драгоценностей, столь загадочных, словно некий бестелесный невидимка проникал сквозь закрытые двери и окна и прохаживался по комнатам, оценивая все, что там лежало. Его прозвали «домушником» потому, что не существовало традиционных объяснений того, как он проникал в дома, если не считать предположения, что он карабкался по стенам зданий (причем всегда знал, к окну какой комнаты надо карабкаться) с таким мастерством, каким не обладает ни одна кошка. Иногда сообщалось о том, что видели следы на водосточных трубах и наружных откосах окон. Поскольку полиция не предложила иных версий, такое предположение считается вполне приемлемым, ведь оно может хоть что-то объяснить. Разумеется, в этом отношении я не претендую на профессионализм.

«Домушник» уложил штабелями драгоценности, которые вполне соответствовали мечтаниям многих о дорогом барахле, а затем исчез. Быть может, он растворился не в прозрачном зеленоватом тумане, а просто в атмосфере бессовестной мистификации кроссвордов? Не исключено, что на водосточных трубах и наружных откосах окон именно его следы. Но только логически мыслящие люди считают, что все на свете имеет одно-единственное значение. Будь я невидимкой и обладай способностью незаметно проникать в дома, не вызывая подозрений, я бы оставил следы на водосточных трубах и наружных откосах окон. Все, что когда-либо может что-либо значить, на самом деле может значить что угодно. В противном случае эксперты, призванные давать показания в судах, не предъявляли бы те странные аргументы, которые они так часто предъявляют.

В «Нью-Йорк ивнинг пост» за 14 марта 1928 года сообщается о запуганных жителях одного из кварталов Третьего района Вены. Их «преследовала какая-то загадочная личность», которая проникала в дома и похищала небольшие предметы, но не трогала деньги, проделывая свои шалости лишь для того, чтобы похвалиться сверхъестественными способностями. С вечерних сумерек и до рассвета полиция каждый день выставляла вокруг этого квартала оцепление с собаками. Исчезновения небольших предметов малой ценности продолжались. Были сообщения о том, что этого «обладающего сверхъестественными способностями вора или маньяка» видели и что он, «подобно ящерице, бегает по залитым лунным светом крышам». На мой взгляд, никого на крышах не видели. Все пребывали в таком возбуждении, что «высочайшие авторитеты» Венского университета предложили свои интеллектуальные услуги, дабы помочь сбитым с толку полицейским и их собакам. Как жаль, что у меня нет записи высокоинтеллектуальных дискуссий между профессорами и собаками — вот бы возрадовалось мое внутреннее ехидство! По всей вероятности, есть много профессоров, которые в свое время читали о странных преступлениях и которые сочувствуют цивилизованному человечеству, скорбящему о том, что они не стали детективами. Впрочем, о профессорах, которые вызвались помочь полицейским и собакам, ничего более не сообщалось. Это был вызов, и я с сожалением должен заметить, что его не приняли. Было бы неслыханной дерзостью, если бы азартный грабитель проник в дома кое-кого из упомянутых «авторитетов» и украл у них нечто такое, с помощью чего они поддерживают свой авторитет, или ограбил бы их дочиста. Но на это его не хватило. После того как мы получим больше сведений, я с удовольствием заявлю о том, что, по всей вероятности, грабитель действовал в пределах одного-единственного квартала. Зато он проник в дом, где жил полицейский, и прошел в его спальню. Не тронув ничего более, он украл револьвер.