Магия страсти

Когда нас обогнали два всадника, я замерла и втянула голову в плечи. Арлито дрыхнет, в моей повозке — преступник. Если обыщут…

— Остановиться! — крикнул мужчина с опущенным забралом, и я мысленно взмолилась, чтобы среди них не было тех, кто мог бы меня опознать. — Взять правее!

Возражать я не стала, и мимо промчалась золоченая карета, запряженная тройкой, стражники поскакали за ней. Мои гости разъезжаются по домам, всего-навсего. Странно, что еще никто нами не заинтересовался. Добраться бы до земель Баррелио, а дальше будет полегче.

Я понятия не имела, где мы находимся, ориентировалась по солнцу. Сначала оно светило в лицо, потом — в макушку, теперь я лицезрела накрывающую Огника тень повозки. Впереди дорога распалась на две, я решила, что безопасней будет на меньшей, и свернула туда.

Теперь, когда счастье так близко, за жизнь было особенно боязно. Вскоре Огник пошел медленнее, и Эд прокричал из повозки:

— Лошадь устала, ей надо передохнуть.

— А нам надо выбраться на земли Баррелио! — возразила я.

— Мне тоже нужно передохнуть, — признался Эд. — Отбитым нутром я чувствую каждый камешек — этот та-ран-тас жутко трясет.

— Прямо тут остановиться?

Эд откинул полог и высунулся наполовину, опершись на борта:

— В ближайшей деревне. Тут гостеприимные, хорошие люди. Да и коня жалко, он ведь не тягловый, породистый, лучше бы его поменять на клячу.

— А если нас настигнут в этой деревне?

— А вдруг нас настигнут в пути? — парировал он. — Согласись, в деревне проще затеряться. Верхом, может, мы и оторвались бы от погони, но на повозке — очень вряд ли. Вообще глупая мысль — купить повозку. Ты ведь тоже бежишь от кого-то?

— Арлито отводил взгляды магией, и все смотрели как бы сквозь нас, — призналась я. — С крышей над головой удобнее, к тому же сейчас ярмарка, и много торговцев везет товар — на повозке мы не так привлекаем внимание. А если верхом, то мы слишком заметны.

— К двум заметным людям присоединился третий не менее заметный. Давай думать, что сделать, чтоб нас не опознали.

— Постригаться не буду, — отрезала я, глянула на него. — О, а тебя — можно. Налысо.

— Мне главное — ноги укоротить, рост выдает меня больше всего.

— Придумала! — от радости я аж подпрыгнула на ступеньке. — Надо сделать из тебя калеку!

О, как он на меня посмотрел!

— А если я против?

— Не по-настоящему. Надо найти веревку, согнуть твою ногу в колене и нижнюю часть примотать к верхней. Шаровары широкие, и будет смотреться, словно у тебя нет ноги. Вторая твоя особенность — родинка, ее можно закрыть кожаным пояском, если обмотать его вокруг лба. Подыщем тебе клюку, будешь опираться на нее, прыгать на одной ноге и горбиться, чтоб казаться ниже. Если и спросят, есть ли в поселке чужие, ответят, что да — деревенская девка, мальчишка и калека, — на нас никто не подумает.

Эд вскинул брови, потер лоб и выдал:

— Ладно, побуду калекой, только бы дурного не накликать.

Я остановила Огника — бедняга сразу же начал поедать придорожную траву, — спрыгнула, чтоб срезать Эду клюку, ударила себя по лбу, вернулась, сняла с Арлито сумку с нашими сбережениями — мало ли, — и отправилась мастерить любимому костыль. Когда вернулась, Эд распряг телегу и отпустил Огника покормиться, а сам, сняв рубаху, изучал ссадины и царапины на своем теле.

Сначала я подумала, что он дурак — сейчас нам нельзя так рисковать! Когда подобралась поближе, тревога улетучилась, потому что он был прекрасен: высок, широк в плечах и узок в талии, мышцы перекатывались под смуглой кожей, и безумно хотелось потянуть завязки светлых штанов, еле держащихся на бедрах, прижаться щекой к груди — выше не получится — и замереть.

Но нельзя, теперь он — чужой человек, враг, да и я — не маленькая Оленька, а Вианта, которая выше ростом, она может положить голову ему на плечо, если встанет на цыпочки. Так что успокойся, укуси себя за руку, хочешь — костыль от досады погрызи. Потому что не факт, что этот человек ответит тебе взаимностью. Помнишь восхищение во взгляде Эда? Для Ледаара ты — просто попутчица, человек, которому он обязан жизнью.

Покинув убежище, я направилась к нему — он обернулся и принялся облачаться, но я вскинула руку:

— Нет, мне надо посмотреть, нет ли серьезных повреждений.

— Не в моих принципах обнажаться перед да-мами…

— Сейчас перед тобой не дама, а лекарь. — Я забрала у него рубашку и бросила в траву. — Человек не должен стесняться лекаря и мага, женщина — еще и повитухи, так что стой.

Я обошла его со спины, протянула руку, чтобы коснуться синей гематомы на ребрах, но не посмела, будто передо мной было божество.

— Глубоко вдохни. — Его грудь расширилась. — Теперь резко выдохни. Чувствуешь боль?

— Да, но не сильную.

— Тогда не страшно.

Стражники, не знакомые с анатомией, слава богу, били не по почкам, а в живот — сильные мышцы приняли удар. Может, печень пробили. Встав перед ним, я коснулась правого подреберья — он зашипел.

— Есть ли горечь во рту? — Не удержавшись, скользнула ладонью по кубикам пресса; ниже пупка, туда, куда сбегала полоска русых волос, не посмела.