Магия Терри Пратчетта. Биография творца Плоского мира

Science Fantasy был менее популярен, чем два других журнала Nova, но его тираж составлял пять тысяч экземпляров, и он пользовался уважением в среде любителей НФ. Терри заплатили 14 фунтов за публикацию, и он вложил деньги в свою будущую карьеру, купив пусть и подержанную, но надежную пишущую машинку Imperial 58 у своего учителя машинописи[26]. Он также приобрел на сэкономленные деньги «Брюэровский фразеологический словарь», который считал важнейшим источником для писателя, и последний выпуск «Ежегодника писателей и художников». И не важно, что ему было всего 14 лет, он уже стал автором опубликованного в журнале рассказа. Пришло время вести себя соответствующим образом.

Публикующиеся авторы НФ должны были обязательно принимать участие в конвентах. Терри побывал на первом конвенте НФ в 1964 году после короткого разъяснения родителям, какую «образовательную ценность»[27] имеют подобные события. «Истеркон» был (и до сих пор есть) ежегодным собранием фанатов НФ и писателей, который проводится в пасхальный уик-энд где-нибудь в Великобритании. «Истеркон» 1964 года состоялся в отеле «Булл», в Питерборо. Город уже во второй раз принимал конвент и получил дополнительное название с юмором, типичным для фанатов НФ: «Повторкон».

Конвенты НФ в двадцать первом веке – это серьезный бизнес, который вместе с «КомикКоном» привлекает огромное внимание во всем мире, они собирают десятки тысяч фанатов и часто становятся стартовыми площадками для запуска гигантских кинофраншиз. Британские конвенты по сравнению с теми, что проводятся в США, выглядят довольно скромно, хотя лондонская ежегодная МСМ может похвастаться весьма приличным числом посетителей, не говоря уже о культовых знаменитостях и тысячах участников в фантастических костюмах. В 1964 году конвент проходил гораздо спокойнее, и на «Повторкон» приехал всего 151 участник, если считать с гостями (у Пратчетта был номер восемьдесят пять).

«Повторкон» и последующие события, в том числе «Брамкон» и «Яркон»[28], произошли во времена, скажем так, смены караула в британском фэндоме НФ. У Nova Publications, которой управляли фанаты-энтузиасты, а не расчетливые бизнесмены, возникли проблемы как с Science Fantasy, так и с New Worlds, которые теперь возглавляли другой издатель и редакторы. На сцене появились новые имена, не только Терри, но еще Эд Джеймс, Кристофер Прист, Майкл Муркок и Джеймс Баллард. Возникло ощущение, будто у британских авторов настал «момент», что подтвердилось выбором Лондона в качестве места проведения Всемирной конвенции научной фантастики 1965 года или «Ворлдкона». Конвент впервые проводился не на территории США.

Для Терри конвенты стали откровением. Он оказался среди равных себе, людей с такими же энциклопедическими познаниями, например Олдисс и Гаррисон. Он завел новых друзей, в том числе и среди писателей: Эд Джеймс, Роджер Пейтон и Дейв Басби, которые станут частью его жизни в следующие пятьдесят лет, а также не раз с ними выпивал (несмотря на свой возраст) и участвовал в больших шумных застольях. Позднее Терри вспоминал, как кто-то пытался выбросить пьяного Чарльза Платта, молодого издателя фэнзина Beyond, из окна на конвенте в Бирмингеме. Участники того конвента, подростки-фанаты Берил Хенли и Арчи Мерсер, рассказали, что «Терри Пратчетт делал что-то очень смешное в углу, вот только мы никак не можем вспомнить, что именно».

Но из этого отнюдь не следует, что Терри пользовался на конвентах популярностью. Платт вспоминает, что «Терри был забавным, ироничным и немного нервным. С ним было нелегко разговаривать». Примерно то же самое говорили о нем одноклассники и учителя: Терри избыточно компенсировал смущение юмором, и порой его замечания бывали обидными.

Но даже среди этих необычных, а иногда странных людей Терри казался чужим и держался в стороне от мелких споров и попыток раскола, без которых не могут существовать сообщества фанатов. Старая гвардия с подозрением относилась к новичкам, лондонские писатели новой волны думали, что более ранние поколения фэндома провинциальны и скучны, а участники из Бирмингема и с севера считали представителей новой волны претенциозными и наводящими тоску[29].

«Терри Пратчетт не имел ни малейшего отношения к этим глупостям, – говорит Платт. – Он просто наслаждался чтением книг, и его лишь слегка удивляла дурная кровь в нашем микрокосме. Я полагаю, что ироническая отстраненность была его стилем по умолчанию».