Магия цвета крови

Внезапно все замерло, и от еле различимого грохота задрожала земля. За первой последовала вторая, более сильная вибрация. Мужчины поднимали суровые взгляды к небу; матери крепче прижимали к себе детей. Еще одно сотрясение, снова более мощное. Здания вздрагивали, повсюду горшки и плошки падали и разбивались, разноцветные стекла в окнах храмов пошли трещинами.

Послышались крики, плач, мольбы. Люди бежали. Кони ржали и били копытами. Повозки переворачивались, и груз вываливался на мостовую.

Потом, один за другим, а иногда и целыми группами, начали гаснуть огни.

Все объяла тьма, полное отсутствие света — словно натянули плотное покрывало. Из-за стен города послышались победоносные крики тысяч, тысяч глоток.

Он беспомощно падал сквозь бесконечную бархатную тьму. Это продолжалось секунду или, может быть, вечность.

Внезапно ощущения вернулись. Он находился на вершине плоского, покрытого снегом холма перед большой походной палаткой.

У входа в нее стоял мужчина. Ничем не примечательный — средний рост, обычная одежда. И лицо — из числа тех, которое, раз увидев, тут же забываешь.

Тем не менее он обладал не поддающимися определению качествами, делающими его необыкновенным.

Они взглянули в глаза друг другу. И мир остановился.

Кэлдасон сел, хватая ртом воздух.

Он лежал на палубе покачивавшегося на волнах корабля. И насквозь промок — не только от морских брызг, но и от моросящего дождя. Тело ломило, на губах чувствовался вкус соли.

Он откинул голову назад, подставив лицо мягким прикосновениям капель.

Военный вождь внезапно очнулся от беспокойного сна.

— Прошу прощения, господин, — произнес кто-то, — но с вами все в порядке?

Зиррейс сел. Простыня сбилась, шкура, которой он был укрыт, сползла на пол.

— Кто здесь? — еле слышно пробормотал он. Светильник горел, заливая палатку мягким оранжевым мерцанием. Сефор, самый молодой из адъютантов Зиррейса, задул свечу.

— Это я, господин. Простите, если разбудил вас, но вы кричали.

— Кричал?

— Да, и не раз.

Зиррейс помассировал переносицу кончиками указательного и большого пальцев.

— Ничего не помню. Что я говорил?

— Я ни слова не разобрал. — Сефор налил в чашку воды. — Или, может, хотите вина?

— Нет, спасибо. Вода — то, что надо. — Зиррейс взял чашку и залпом осушил ее. — Сколько сейчас времени?

— До рассвета еще пара часов. — Сефор внимательно вглядывался в лицо вождя. — С вами действительно все в порядке, господин?

— Мне приснился сон. Не такой, какие были прежде.

— Сон? Это не похоже на вас, господин.

— Даже я могу увидеть сны, от которых приходишь в волнение, Сефор. Как и всякий другой человек.

— В смысле, обычно вам не снятся огорчительные сны. Они, напротив… бодрящие. И потом вы воплощаете их в жизнь. Если я понятно объясняю.

Зиррейс улыбнулся молодому человеку.

— Ты очень хорошо выразил свою мысль. Но ты прав: обычно сны не заставляют тебя вскакивать. Извини, Сефор.

— Не стоит, господин. Я для того здесь и нахожусь.

Военный вождь вздрогнул.

— Прохладно.

— Я разожгу жаровню.

— А тебе снятся сны, Сефор? Глупый вопрос. Конечно снятся. В смысле, снятся тебе такие сны, которые производят сильное впечатление, сохраняющееся и после пробуждения?

— Ну да, иногда. Но они скорее похожи на кошмары. А у вас бывают кошмары, господин?

— Хороший вопрос. — Зиррейс задумался. — В каком-то смысле сны — это просто бессмысленные драмы, разыгрывающиеся в нашем сознании, когда во сне оно освобождается от оков. А некоторые считают, что сны посылают нам боги. Как предзнаменование грядущего.

— А вы как считаете, господин?

— Я считаю, что может быть и другое объяснение.

— Не понимаю, господин.

— Не уверен, что и сам понимаю, Сефор. Однако сегодняшний сон оставил у меня вполне определенное и очень сильное ощущение.

— Господин?

— Я должен кого-то найти. Если он существует.

24

— КУЧ! Куч! Проснись!

— Уф-ф-ф… М-м-м?

Серра снова затрясла его.