Магия убийства

— Софьюшка, погляди, что я нашел. Вот тут сумочка порвана, подкладка пристегнута булавкой, а за подкладкой…

— Кассета? — Алдонина повертела ее в руках, отдала криминалисту. — За подкладкой хранила? Значит, не хотела, чтоб кассета попала в чужие руки. Посмотрите, что на ней, а я завтра зайду к вам.

Не открывая глаз, Ника шарила рукой по тумбочке, нашла телефон.

— Кто это? — промямлила она.

— Валдис. И где ты? Я жду уже двадцать минут.

— А сколько времени? — Ника села, распахнула глаза, которые никак не хотели открываться. — Я не слышала будильника, извини.

— Так ты…

— Встаю. Только умоюсь.

— Ладно, соня, я сам подъеду к тебе, но чтобы через полчаса сидела за рулем!

Ника еле поднялась с постели — тело было просто ватное, голова не желала трудиться, веки слипались. На автопилоте она поплелась в ванную, включила душ и… немножко постояла рядом с ванной. Ну, нет сил лезть туда, мокнуть, потом вытираться, сушиться феном, в конце концов, люди месяцами не моются — и не умирают. Ника только умылась, но бодрости не приобрела, а еще говорят, что вода бодрит. Врут.

Кое-как одевшись, спустилась вниз, родители завтракали, у них это священный ритуал. Что-то говорили дочери, Ника кивала на всякий случай, потом вспомнила: времени нет. Принесла пакет, взяла тарелочку с сыром и высыпала в пакет, потом тарелочку с колбасой, потом тарелочку с отварным мясом, хлеб — все туда же. Чмокнула обалдевших родителей, без слов выставила ладошку перед носом папы. Тот понял, достал портмоне, положил пятьсот рублей и посмотрел на дочь, мол, хватит? Ладошку она не убрала, значит, мало. Сонная, а соображает. Пришлось кинуть еще пятьсот, а потом сразу тысячную купюру.

— Спасибо, папуля, — вымолвила Ника и поплелась с пакетом к выходу.

— Может, ты хотя бы кофе выпьешь? — спросила мать.

— Выпью, — не оборачиваясь, чтобы не тратить силы, сказала она. — Потом.

Выехала на улицу, а Валдиса еще не было, Ника улеглась на руль. Что делать, если она сова? Ночью — пожалуйста, просидит хоть до утра, но утром веки поднимаются только при помощи домкрата. Наверное, так чувствуют себя люди, перепившие накануне. Утром всякий шум является раздражителем, тем более голос, а у Валдиса он чудовищно громкий:

— Привет, это я. Поехали!

— Чего ты так кричишь? — промямлила Ника, оторвав голову от руля. — Сейчас… Где тут что…

Видя, что она с трудом соображает, как запустить машину, Валдис ухмыльнулся:

— Ну, ты даешь! На ходу спишь? Сейчас проснешься…

Схватив голову Ники, он крепко впился губами в ее губы. Она широко распахнула глаза и невнятно мычала. Потом до нее дошло происходящее, Ника перестала мычать, потому что не знала, как реагировать. Валдис отстранился:

— Проснулась?

— Ты что сделал?!

— Не проснулась, — констатировал он и снова…

На этот раз Ника зажмурилась и попыталась понять, нравится ей целоваться или не очень. Вообще-то поступок Валдиса был беспрецедентный, вот так, с бухты-барахты… Нет, пожалуй, ей это нравится. А Платон? Он предложил себя вместо нее, остался там, а она тут целуется! Какой кошмар — машина напротив дома! Что о ней мать с отцом подумают? Ника заколотила по спине Валдиса ладонями.

— Теперь проснулась, — самодовольно крякнул он и схватился за звонивший мобильник. — Да?.. Здравствуйте, Владимир Васильевич… Мы едем к Энсу, а потом… Понял. Будем. Ника, гони в прокуратуру.

Она, конечно, тронула машину с места, но плелась, как черепаха, находясь под впечатлением недавних поцелуев. Ника целовалась только в детском садике и в третьем классе, ну, еще в университете, когда в бутылочку играли. Однажды подруга сказала, что с Никой парни боятся встречаться, не ее, конечно, а отца ее боятся, он высокопоставленная особа. Ника не поверила, потому что это глупо — бояться отца, решила, что природа обошла ее дарами. Валдис не испугался родителей, а они сто процентов видели, что происходило в машине. Однако после такого события Валдис остался обычным, а должен как-то измениться, ведь в ней произошли изменения, правда, она пока не поняла, какие. Так и добрались до работы.

— Входите, — бросил Владимир Васильевич, подождал, когда ребята рассядутся. В кабинете находился и Сократ Викентьевич, значит, что-то произошло за ночь. — Предлагаю посмотреть еще один шедевр. Валдис, включи.

— Это же Фалеев! — изумилась Ника, это нечаянно у нее вырвалось, когда началась сексуальная сцена. — Фу, опять…

— Что ж поделать, девочка, такова наша доля, — философски заметил Сократ Викентьевич. — Интересное впереди. Кстати, обратите внимание: снимали из-за кустов… А теперь вышли. Девушка растеряна, напугана…

«— Генрих, ты куда? — Девушка схватила Фалеева.

— Да ладно тебе, не убудет же».

— Скотина, — высказалась Ника. — Смотрите, у нее родимое пятно на скуле.

— Генрих? — заострил внимание на имени Валдис. — Она назвала его Генрихом?

— Да, — сказал Владимир Васильевич. — Значит, это его псевдоним.

На экране девушка подхватилась и побежала к роще нагишом. Камера упала в траву. Сократ Викентьевич предупредил:

— Теперь помолчите и внимательно слушайте.