Магия в крови

Гарбуш, положив ладонь на стену, ощутил очень мелкую дрожь. И тут же сзади донеслись мягкие шлепки лап, сопровождаемые звуком более тревожным: тишайшим цоканьем когтей о камень. Придерживая Ипи за плечо, чтобы не оглянулась, Гарбуш вместе с Дикси посмотрел назад. Их взглядам предстал сужающийся к концу коридор из соединяющих пещеры проемов, то озаренных светом мха, то совсем тусклых... Что-то приземистое и юркое мелькнуло в участке света, мгновенно погрузилось в тень, тут же возникло в следующем световом пятне, быстро приближаясь...

Оно издало громкий звук, разобрать который было невозможно — потому что одновременно с ним до ушей долетели и отголоски, все это смешалось: «Харрр! — взревело эхо. — Хрррр... Рррр...» — будто сам подземный лабиринт заглотнул кого-то, застрявшего в его каменном горле, и теперь кашлял, рычал, пытаясь выхаркнуть.

Плечо Ипи задрожало под ладонью Гарбуша.

— Давайте в лаз, — он едва заставил себя произнести это ровным голосом, а не прокричать. — Дикси, идем...

Они нырнули в туннель, такой низкий, что даже карлам пришлось пригнуться. Ход тянулся наискось вниз, мха здесь не было, и путники тут же погрузились во мрак.

— Держись за меня, Ипи. Возьмись за пояс, — сказал Гарбуш и с радостью ощутил, как пальцы девушки просунулись за его ремень: она поняла его слова.

Гарбуш шел первым, Дикси ковылял позади. В узком пространстве двигаться ему было совсем неудобно, костяная нога то и дело ударялась о стены. Гул стал громче, а шлепки лап и цоканье когтей стихли.

Пол накренился так, что Гарбуш заскользил, из-под ног посыпались мелкие камешки. Он машинально взмахнул руками, пытаясь ухватиться за что-нибудь, топор улетел вперед и вниз, застучал, зазвенел по камням. Гарбуш развернулся, хватая Ипи, и выпал из туннеля — свалился на спину, прижав девушку к груди. Он сразу привстал, видя топор на камнях слева от себя, заелозил, удерживая Ипи и отползая на боку, чтобы Дикси не рухнул сверху. Малец, вылетевший из круглого отверстия невысоко над узкой каменной площадкой, упал рядом.

Посадив Ипи, Гарбуш вскочил и окинул взглядом пещеру, что была центром лабиринта под Горой Мира. Для этого ему пришлось повернуть голову влево, вправо, а после задрать кверху: своды вознеслись на высоту, не меньшую высоты Универсала. На середину пещеры, вместе с толстыми прядями седого света, с невообразимой высоты лился поток воды.

Ни плеска, ни бульканья — лишь мерный низкий рокот низвергающейся сине-зеленой жидкости. Все трое попали на узкую кольцевую площадку, прилепившуюся вдоль стены пещеры. Немного ниже тянулся ровный каменный пол — слишком ровный, чтобы быть естественным, природным образованием. В центре, очень далеко от путников, виднелось обширное углубление, куда с рокотом падала вода. Длинные пряди света колыхались в ней, скручивались и распадались; она сияла изумрудным, белым и бледно-зеленым цветами. Дикси что-то прокричал, показывая рукой на согбенную фигуру, что стояла на берегу озера — но рокот заглушил слова.

Расходящийся из водопада свет дрожал на стенах и полу, струился в воздухе, создавая впечатление призрачных волн, что беспрерывно катились через пещеру во все стороны от центра к окружности. В бесшумном рокоте световых валов пространство колебалось, покачивалось, извивы сияния и теней скользили по лицам Ипи и карл. Далекие, как небо в ясный летний день, своды пещеры пульсировали, то отодвигаясь, то стремительно приближаясь, но все же оставаясь на невообразимой высоте.

Завидев вторую фигуру, вынырнувшую из теней справа от озера, Гарбуш потянулся к топору, и тут Ипи тонко вскрикнула: из темного отверстия над площадкой на голову Дикси прыгнул пес-демон.

* * *

Расползающаяся от Некроса тьма почти поглотила Риджи. Все время, пока они плыли на корабле, когда чар, убив команду и своих слуг, сделал так, что судно устремилось вперед с фантастической скоростью; когда он сначала тащил ее через болото и папоротниковое море, а после нес на руках, — все это время Риджи казалось: она погружается в вязкую, полную застывшей грязи топь, все дальше и дальше от поверхности, солнца и света. Слова Некроса, его безжизненный голос, тяжелое, мрачное облако смертного отчуждения, что висело вокруг него, с каждым мигом делались все глуше, чернее. Вокруг что-то происходило, ее несли, потом она шла, иногда становилось темнее, иногда светлело, но Риджи не замечала этого.