Магия венецианского стекла

Великий Петр, монарх российский, приказал долго жить. И цари не вечны! И самые геройские битвы уходят в небытие. И грандиозные свершения остаются в прошлом. И громкие победы забываются. Одна любовь остается у человека… одна мечта…

– А Меншикову я служить не присягался, – пробормотал вельможа.

– Что, Яша? – сонно спросила дама.

– Все хорошо, спи…

Пришлось выйти в отставку, покинуть Петербург, обжитый дом, лабораторию, забросить опыты… «Ну, не беда, наверстаю! Подмосковную усадьбу оборудую, как захочу. Подземные хоромы устрою, тайные ходы проделаю, чтобы дворовых да иных людишек зря не будоражить».

Багрово светилось пламя за печной заслонкой, вздрагивала, потрескивая, свеча. Во дворе распрягали и кормили лошадей.

Вельможа боролся с дремотой, напрягал слух. Чудится ему, или правда кто-то прильнул к двери, шепчется, достает клинок из ножен? Ах, ты! Не подвел его дар провидения…

Скрипнула дверца… Первым сунулся хозяин. Блеснул в красноватом сумраке нож постояльца, и грузно, беззвучно осело тучное тело. За ним хоронился высокий, сильный человек в черном камзоле и парике, с бледным лицом и длинным, как у птицы, носом. Один из тех, что закусывали в трактире пирогами. Завязалась короткая, жестокая схватка. Длинного вельможа одолел не сразу, – ловок оказался вор, скользок и увертлив. Но и с ним управился Яков Вилимович, сказалась боевая закалка.

Глядя в стекленеющие глаза вора, спросил:

– Чего надобно было?

– Знаешь ведь… – выдохнул умирающий, растягивая губы в улыбке. – Помешал ты мне… еще встретимся…

Громко, истошно зазвонил колокол. «Откуда здесь храм с колокольней? – безмерно удивился вельможа. – На сотни верст кругом леса…»

Он очнулся и увидел кремовые обои, красно-серый плед, будильник на низком столике.

– Боже мой! Я проспал…

Матвей вскочил, все еще охваченный ночными переживаниями, но уже вполне осознавая себя как хозяина этой уютной, комфортабельной квартиры, у которого гостит, – поневоле или к счастью, – молодая интересная женщина, дочь бизнесмена Ельцова, богатая невеста и неисправимая фантазерка. Чем она его вчера опоила? О, нет, только не зельем из чертовых сухофруктов! Неужели… Как она посмела? Вот, бестия!

Он пощупал свой лоб, – холодный, чуть влажный. Значит, все в порядке. Странный был сон однако…

Матвей принял ледяной отрезвляющий душ, вытерся насухо, натянул футболку, шорты и отправился в кухню варить кофе.

Астра еще спала, он принес ей кофе в постель, – не как дамский угодник, а как гостеприимный и заботливый хозяин. Может, она ничего и не добавляла в чай? Негоже без причины напраслину возводить на барышню.

Она лежала с открытыми глазами, мечтательно глядя на тяжеловесный бронзовый подсвечник. Он угадал ее немую просьбу, подал кофе и зажег свечи.

Снег перестал идти, улицы были серы, унылы; тусклый рассвет ложился на город мутной пеленой, растушевывал очертания домов. Язычки свеч порхали, как огненные бабочки, придавая сумрачной спальне теплый золотистый оттенок.

– У тебя много старинных вещей, – сказала Астра.

– Это все стилизация под старину. Подлинники мне не по карману. Да так и безопаснее: не надо сигнализацию ставить, бояться грабителей.

Матвей хотел спросить, что ей снилось. Тот же вопрос вертелся и у нее на языке. Но оба молчали.

– Ты что-то говорила вечером… – первым решился заговорить он. – О мандрагоре.

– Разве? Не припоминаю…

Карелин не выдержал и рассказал ей свой сон, – весь, без утайки.