Магия возможных действий

На восточном берегу Ладоги лес был все тот же, разве только чуть более болотистый, но лишь вблизи берега. Дальше идти стало легче, хотя попадались на пути участки, залитые водой, да и болот тут хватало. Роман без труда припомнил карту, которая в числе прочего сохранялась в его памяти, и указал направление в обход Лыковского болота. Его знания о Петербурге и Ленинградской области были настолько обширны, что порой Кайндел казалось, будто она имеет дело с живым компьютером. Вообще, сориентироваться в лесу им удалось без какого-либо труда, потому что Лети, вполне пришедшая в себя после морской болезни, умела это делать без всяких компасов, что естественно для жительницы лесов. Иномирянка не искала ни мхов, растущих на стволах, ни отдельно стоящих деревьев, ни муравейников – ей вполне хватало беглого взгляда и врожденного чутья.

Алан двигался по лесу с мягкостью кота, Кайндел лишь немного уступала ему в этом умении. Лети плыла по траве бесшумнее мыши, причем то и дело норовила вскарабкаться на дерево. Чтоб добраться до вершины, ей не требовалось много времени, так что ее спутники даже не замедляли шага. Они знали, что иномирянка скоро догонит их и заодно расскажет, что она видела сверху.

Правда, пока ничего важного она не сумела разглядеть.

Зато чародейка начинала чувствовать приближение магического средоточия. С каждым шагом это ощущение становилось все отчетливее, браслет-артефакт нагревался, ощущая близость чужой силы, и звал ту, которая была ему доступна. Но его бессилие вблизи Свирской области магической напряженности Кайндел уже угадывала. Случись поединок, силы оказались бы неравными.

Именно сейчас, когда цитадель Круга была уже совсем близко – ее изящные башенки скрывали только кроны ближайших деревьев, а до стены оставалась какая-нибудь сотня метров, – Кайндел стало по-настоящему страшно. В какой-то момент пришлось остановиться, потому что Лети зацепилась рюкзаком за ветку и была вынуждена собирать рассыпавшиеся вещи и инструменты. Ее подруга с каким-то даже облегчением привалилась спиной к стволу дерева и закрыла глаза. От такого подавляющего чувства страха она успела отвыкнуть – если привычка к нему вообще может существовать…

Она вспомнила глаза Ночи в тот вечер, когда стало понятно, чем именно в данном случае ей обойдется отступничество. Чародейка и раньше боялась координатора Алого Круга, боялась иррационально, потому что та всегда была любезна. Даже ласкова, очень внимательна, и в глубине ее глаз, устремленных на оператора информации, можно было прочесть только тепло. Но в этом вопросе Кайндел никогда не позволяла себя обмануть. К тому же она видела, как иной раз супруга Лорда смотрит на других, как ведет себя с недругами, как дает задания.

Она была и оставалась лидером. Несмотря ни на какие иные, прямо скажем настораживающие свойства характера, умение обращаться с людьми было ей свойственно в полной мере. Ночь умела повелевать, в совершенстве овладела искусством добиваться от окружающих того, что ей было нужно, и абсолютно по-женски не признавала никаких преград на пути достижения своей цели.

Тогда, три года назад, Кайндел стало страшно именно в тот момент, когда на нее устремился темный от гнева взгляд Ночи. Женщина несколько мгновений молчала, а потом произнесла:

– То, что ты своим поступком плюнула в меня, я легко тебе прощаю. Но то, что ты при этом совершила против семьи Феникса, я тебе никогда не прощу. Ты вполне заслужила того, чтоб с тобой поступили по справедливости.

– Такова твоя справедливость, Сияние? Это ты называешь справедливостью?! – бросила тогда девушка, потому что в ее душе страх перешел те границы, за которыми перестаешь чего-либо бояться.

Защитные силы организма не позволяли сознанию бояться запредельно, поэтому в какой-то момент Кайндел хотела уже только одного – высказать все, что приходит в голову, и будь что будет. И по второму, семейному, мало кому известному имени она назвала координатора лишь потому, что хотела зацепить ее посильнее. Она как бы взывала к былым отношениям, ко всему тому, что происходило между ними хорошего, хоть и понимала, что это бесполезно.

Самое же главное состояло в том, что в тот момент девушка сама верила, что виновата. Вполне искренне и полно.

Черные глаза Ночи на томительное и очень неприятное мгновение лишили ее дара речи.

– Да. Это та справедливость, которую ты заслужила.

Лишь спустя время (совсем, правда, небольшое, потому что человека, профессионально работающего с информацией, сложно сбить с толку надолго) Кайндел поняла, что ею банально манипулировали. Вместо ненависти тогда она испытала восхищение искусством былой сподвижницы, которая была способна даже ее закаленную сухим анализом душу вывернуть наизнанку. Не удивительно, что лишь самые сильные люди Круга могли избежать ее влияния, ее власти.

– Тебе нехорошо? – спросил, шагнув к ней, Алан.

– Все нормально, – она бегло оглянулась, убеждаясь, что ее, кроме Алана, никто не слышит. – Мне просто страшно.