Магия взгляда. Часть 2: Ливтрасир

Говорить о любви с Йонном было бессмысленно, так как Эрл видел, что он не поймет его. Женщинам не было места в той жизни, которую вел Йонн. Он их просто не понимал и боялся. Обычная дружба смущала его точно так же, как бурная страсть. Выбирая в невесты ребенка, Йонн верил, что, пока Мерта растет, они смогут привыкнуть друг к другу. Любовный же опыт Горада казался обширным.

— Он должен понять! — думал Эрл.

Горад слушал внимательно. Он не пытался прервать эту исповедь.

— Значит, ты все еще любишь лесянку и веришь, что она не забыла тебя? — спросил он. — Что ее срочный брак с твоим братом был жестом отчаянья? И ты решил, что сумеешь вернуть ее? Что же… Я как-то столкнулся с подобным. Могу рассказать…

Эрл кивнул.

— В одной узкой долине, кольцом окруженной горами, — спокойно и мягко, но грустно начал Горад, — жил народ, почитавший себя очень чистым и мудрым. Была среди них одна пара, жених и невеста. Они были молоды и влюблены. И готовились к свадьбе.

Однажды, когда все мужчины ушли на поля, к ним в долину влетела орда дикарей с крутых гор. Они страшной лавиной прошли по долине, круша все вокруг. Среди пленниц, захваченных ими, была и та девушка.

Парень, вернувшись, поклялся спасти ее и пошел в горы. Его путь был долог и труден, однако он все же добрался до горных вершин, где стояло селенье орды. И он быстро нашел там невесту…

Эрл ждал продолжения, но Горад вдруг замолчал. Через плотную стену Защиты, воздвигнутой им, было трудно почувствовать, что с ним творится, но пауза много могла объяснить.

— У истории был несчастливый конец? — спросил Эрл.

Горад вновь усмехнулся:

— Напротив! Его приняли там, как родного. Та девушка стала женой предводителя горной орды… Да, она была рада негаданной встрече с ее “другом детства, почти родным братом, который ее навестил!” Но она не хотела и слышать о возвращении, так как безумно любила своего мужа. И, сидя в их “доме” из шкур, глядя на дикаря, “почти брат” вопрошал себя, что же нашла его девушка в этом свирепом и грязном уроде, который насквозь пропах дымом и даже не мог читать.

И, в то же время, он чувствовал, знал, что любовь к дикарю, о которой твердила подруга “далекого детства” — не прихоть, не блажь и не поза. Их общее чувство, как будто витавшее в воздухе, было настолько живым, ярким, трепетным, что наш “спаситель” не мог не признать: все, что он принимал за любовь, было смесью надуманных правил, тщеславия и молодой игры крови. Он сам никого не любил!

Пожелав своей бывшей невесте огромного счастья, он вскоре ушел, но уже не вернулся в долину. Он понял, что все, что он видел там, мало похоже на полнокровную жизнь. Хороша притча?

— Даже не знаю, — ответил Эрл. — Как сюжет песни — наверно, а вот…

Горад сразу кивнул:

— Тут ты прав! Знаешь, после ухода от них я ни разу потом не жалел о случившемся, но как же тошно мне было в горах! — Горад словно забыл, что до этого он говорил только в третьем лице. — Что там жесты и взгляды влюбленных, которые в старых преданиях ранят сердца мукой ревности! Там каждый камень… Там каждая шкура шептала о том, что творится в шатре. Да еще в каких красках! Простая Защита бессильна была перед этим потоком любовных страстей. Никогда не забуду того, что я там пережил…

Было стыдно, досадно, а главное — очень завидно! Там я ощутил себя полным ничтожеством… Эта любовь, пробужденная в девушке наглым тупым дикарем, унижала меня! Я готов был бежать без оглядки. Потом я сумел одолеть это чувство. Я понял, что я был не прав. Не дикарство само по себе привлекло ее…

В нем, в предводителе этой орды, было что-то, чего я тогда не хотел рассмотреть. Мне удобнее было считать его просто чудовищем… Позже я честно сказал себе: “Я не любил. И меня не любили. Но я еще встречу свою любовь!” Но ты — не я! Ты другой! И ты любишь ее. Это видно любому…

Горад помолчал.

— Понимаешь, к чему я веду? — спросил он у Эрла. — Все то, что ты мне рассказал о своем старшем брате и Руни, до боли похоже на эту историю. Ты помнишь, что ты ей был ближе, понятнее Орма, но мужем стал именно он. “Аромат цветка чуден, но много желаннее плод,” — говорили у нас. Прости, если эти слова причинят тебе боль, но с чего ты решил, что она еще помнит о том робком чувстве, которое было меж вами?

— Не знаю. Я должен увидеться с ней! Если ты прав, Горад, я уйду навсегда. Но жить так, как теперь, я уже не могу. Я схожу с ума от этих снов…

Эрл внезапно умолк, но Горад уловил его мысль.

— Ты не хочешь сказать о последнем? — спросил он.

— Да, я не хочу. Я ведь знаю, что ты снам не веришь. Ты сам говорил, что стеклянный шар скажет о будущем больше любых сновидений, — ответил Эрл, но сердце дрогнуло.

— Страх… — очень тихо заметил Горад. — Этот сон принес страх в твою душу.

Он был прав. Последний сон не был похож на другие. Эрл вновь видел Руни. Одну. Она просто сидела, спокойно листая страницы… И этот покой был страшнее всего. Эрлу вдруг показалось, что в Руни нет жизни. От прежней лесянки уже ничего не осталось. Она стояла на грани жизни и смерти, не в силах шагнуть в никуда и не в силах опять начать жить… Страшный сон!