Магию - народу!

Вынужденный бежать, он больше десяти лет скитался по разным королевствам, всюду преследуемый, словно самый страшный злодей, вся вина которого была в одном только его происхождении. За это время мятежный архимаг написал несколько трудов в которых указал, что магия уже принадлежит каждому человеку и пытаясь давить, её, запрещать, правящая верхушка поступает подло и нечестно, извращая естественный порядок вещей. Какой прекрасной может стать наша жизнь, если каждый человек, в меру своих сил, разумения и желания получит возможность свободно практиковать и развивать свою внутреннюю силу. Каких высот он сможет добиться в выбранном ремесле: хлебопашца, рудокопа, механика, строителя и так далее, если будет помогать себе в труде внутренней силой. Об этом мечтал в своих трудах мятежный архимаг Дралас и за это его прозвали Вершителем. Ибо он вершил судьбу.

Чуда не произошло, другие архимаги сумели подловить Драласа и каким бы он ни был молодцом, но сражаться одному против десятков победить невозможно. Однако часть его учеников смогла уцелеть. Они и разнесли его труды и идеи по миру. Пока полстолетия спустя в нашем добром королевстве, измученном непрекращающейся войной и голодом, но больше всего самодурством глупого, жестокого и жадного короля народ, под предводительством товарища Вождя и под флагами идей архимага Драласа не взял свою судьбу в свои руки и не свершил революцию. Из искры разгорелось пламя.

В этом пламени мы всерьёз собирались сжечь всю мировую несправедливость.

Чтобы потом, на пепле старого мира, построить свой, собственный.

Потому, что всю жизнь до этого мы жили в чужом, построенном аристократами и для аристократов мире – нам не понравилось. Пришло время попробовать перестроить этот мир под нужды сотен тысяч землепашцев, козапасов и рабочих, вместо того чтобы придавать ему форму согласно желаниям пары сотен благородных ничтожеств с длинной вереницей титулованных предков.

А пока поезд стучит железными колёсами по железной дороге. Пылает в котле огонь, сила превращённой в пар воды двигает поршни, приводя в движение неподъёмную железную громаду. Поезд – зримый символ торжества маго-технического прогресса. Одним своим существованием он доказывает, что мир изменяется. Уже изменился. Завтра не будет таким как сегодня, а сегодня не такое каким было вчера. Скорость изменений нарастает. Дремотное «вчера» в котором мало что происходило за десять лет осталось уже позади. Впереди – стремительное завтра, где каждый день несёт что-то новое. И весь мир лихо, на плюющемся огнём и дымом, разогнанном поезде врывается в это завтра превращая его в сегодня.

Хочешь, не хочешь, а и ты и я уже едем на этом поезде – поезде революции, который везёт нас в наше светлое завтра. Только надо засучить рукава, потому что работы будет много, как и тех, кто будет пытаться помешать нам построить наш новый свободный мир потому, что им было неплохо и сыто где-то в области вершины пищевой цепочки отжившего своё по историческим меркам прошлого мира угнетения и порабощения.

…

Я поднял голову, не сразу сообразив, где я нахожусь и что здесь делаю. Снился мне ревком Каботкин, который распекал меня за утерю доверенного мне котелка гречневой каши.

-Где каша, я тебя спрашиваю? -грозно наседал мой недавний командир.

-Не могу знать! -оправдывался я. -Не получал. Не видел. Понятия не имею!

-А что такое революционная необходимость ты понятие имеешь?

-Так точно, имею!

-Тогда найди кашу, быстро, -требовал Каботкин. -Найди и съешь!

-Что?

-Боец не должен быть голодным! -выставив вверх палец вещал ревком. -Во имя революции, найди котелок с кашей и ложечку за Вождя, ложечку за товарища Кнута. Не хочешь есть ложечку за товарища Кнута?!

Я очень хотел. Просто каши нигде не было.

И тут я проснулся. Просто не сразу понял это так как в вагоне, где мы ехали тоже пахло гречневой кашей, и я сперва подумал, что ещё не проснулся и чувствую запах из сна. Но нет, как оказалось мои товарищи встали раньше меня и сейчас как раз завтракали тем, что запасла предусмотрительная Маша.

Сама она, всё в той же своей кожано-стальной сбруе, словно какая-то лошадь, которую только-только запрягли, сидела на стоге сена и аккуратно, чисто по-дамски, чистила варёное яйцо от скорлупы. Надо сказать, что после сна на импровизированных кроватях из сена выглядела она также эффектно, как и в момент нашего знакомства, разве только несколько застрявших в ярко-красных волосах соломинок немного портили общую картину завтракающей валькирии.

На соседнем стоге сена сидел Глык Пахучий наворачивая из котелка холодную гречневую кашу. Ту самую, которая мне снилась и которую от меня во сне требовал ревком Каботкин. А как чудесно она пахла! Я чуть было слюну не пустил от одного только запаха.

-С пробуждением, командир, -поприветствовал мастеровой.

Я не сразу сообразил, что «командир» это он мне. Нужно будет теперь привыкать быть командиром.

-Спасибо, Глык. Там каша ещё осталась?

-Половина котелка.

-Поделишься? -попросил я.