Магию - народу!

Завершившийся разговор оставил двойственное впечатление. Странный старик, цитирующий Вершителя и явно знающий больше, чем говорил не выходил у меня из головы. Может быт зря я так разоткровенничался с ним? Но постоянно играя роли, скрывая истинные мотивы в попытке обмануть своих врагов я также обману и оттолкну от себя возможных союзников и друзей. Да и не смогу я качественно выдать себя за другого человека. Не приучен к такому и не желаю приучаться. Как писал Вершитель: веками власть имущие опутывали народ путами из страха и лжи. Только правда сможет порвать эти цепи.

Не задерживаясь больше возле горелого остова, который я теперь воспринимал не иначе как памятник погибшим соратникам, иду в ремесленный квартал. Каменск издревле славился двумя вещами: своими каменоломнями, определившими облик города и его название и своими ткачами. Ещё в нём располагалось крупное ремонтное железнодорожное депо, где чинили не слишком сильно захворавшие паровозы, по мере необходимости собирали грузовые вагоны и всё такое. Но всё-таки это именно крупная мастерская по ремонту и восстановлению, а не полноценный завод.

Первым делом я решил посетить ткачей. Именно здесь шилась и обшивалась добрая половина бывшего королевского, а ныне нашего, революционного морского флота. С первого взгляда казалось бы странным шить паруса, плести канаты, верёвки и прочие такелажные принадлежности в городе на таком большом расстоянии от моря, но здесь сошлись вместе несколько исторических факторов. Во-первых, в Каменске исторически была сильная гильдия ткачей. Знаменитая каменевская ткань выходила отсюда и расходилась по всему королевству и за его пределами. Во-вторых, в окрестностях города обильно рос лён, из которого эту ткань и производили. Целые поля льна тянулись от города к востоку, изредка перемежаясь крестьянскими деревеньками. Наконец, в-третьих, проложенная юго-западная ветка железной дороги соединила столицу с Каменском, а сам город с главным морским портом государства. И таким образом паруса и канаты, не говоря уже о форме самих моряков, плелись и шились здесь, в Каменске, на двух местных заводах или в десятках более мелких мастерских.

В часть города, традиционно занимаемую ткачами, я и направил свой путь. Найти её было легко. Квартал ткачей. Улица ткачей – названия говорили сами за себя, а указатели помогали не заблудиться.

Однако, прибыв на место, я не застал ожидаемого столпотворения и рабочей суматохи. Значительная часть мастерских оказалась закрыта. Набитые крест на крест, не струганные доски перекрывали вход.

Обложенная розовым камнем цветочная клумба, отмечающая начало улицы, завяла. Земля застыла сухой коркой, а выжившие цветы стояли поникшие, изнывающие от жажды или уже высохшие, с облетевшими лепестками - сухие прутики, воткнутые в пересохшую землю. Уверен, что будь на улице ткачей всё в порядке, то местные хозяйки ни в коем случае бы не допустили подобной безалаберности. Клумба была бы вовремя полита, а цветы бы радовали глаз разноцветьем лепестков.

Часть совмещённых с мастерскими лавок всё же оказалась открыта, и я зашёл в первую. Полутёмное помещение, выглядевшее ещё темнее после входа с улицы. Казалось, внутри никого не было. Глаза немного привыкли, и я разглядел рулоны ткани, отрезанные полосы разных цветов и всё то, чему полагается быть в лавке торгующей тканью собственного изготовления. Однако на всём лежал налёт пыли, словно всё это давно не менялось. Никто не покупал старую ткань, никто не приносил взамен неё новую. И вообще, как будто я здесь первый покупатель за многие дни, может быть даже недели.

Продавец всё же обнаружился. Им оказался мальчишка с большими глазами в которых плескался испуг. Он выскочил на меня из-за стеллажа с тканью с вопросом «чтобы хотел купить добрый господин?». Когда я сказал, что ничего не покупаю и пришёл поговорить с владельцем, попросив его позвать мать или отца или кого-нибудь из взрослых, мальчишка испуганно кивнул, потом убежал куда-то внутрь и не вернулся. Я продолжал минут пятнадцать расхаживая между пыльной тканью и вышел прочь, чувствуя на себе сразу несколько взглядов столь же внимательно наблюдающих, сколько испуганных, желающих чтобы незваный гость скорее ушёл бы прочь.

В другой лавке без деревянного креста, перегораживающего вход меня, встретили сразу несколько мужчин чья внешность и поведение выдавало в них скорее наёмников или бандитов, чем ткачей.

Стоило двери открыться, а колокольчику звякнуть, как на меня уставились сразу три пары глаз. Причём смотрели они словно поверх заряженного пистоля, хотя руки всех трёх находились на виду и оставались свободны.

-Добрый день, уважаемые, -поздоровался я.

Никто из них не ответил и мой добрый день повис в воздухе, затем упал и разбился на тысячу осколков.

Быстро обменявшись взглядами с товарищами, старший из них троих довольно грубо спросил меня: -Зачем пришёл?

-Присмотреться, выбрать ткань, может быть купить, -растолковал я ему. -Зачем ещё люди ходят в лавки на улице ткачей?

Бандит хмуро усмехнулся: -Присматривайся… покупатель.