Магиня-бастарда (СИ)

Золтан чуть отстранился от меня с нежной улыбкой, как бы спрашивая разрешения. Я боялась пошевелиться, а ветер все еще стоял, склонившись над лицом в ожидании. В следующий момент он жадно припал к моим губам. В голове все завертелось, тело перестало слушаться, ноги начали предательски подкашиваться. Одним движением, не отпуская губ, меня подняли на руки. Я обвила его шею своими тонкими руками и пальцы сами переплелись с золотом волос.

Ветер пил меня, как воду. Жадно. Мои пальцы плутали в его распущенных волосах, а мы никак не могли оторваться друг от друга. Наконец, мои отпустили губы и мы смогли открыть глаза. Ветер все держал и держал меня на своих сильных руках. Я перебирала пальчиками его золотистые волосы, гладила по голове, а потом прижалась щекой к его плечу, обнимая за шею.

Глава 5.

Он, сел на мою кровать и я оказалась на коленях, как в колыбели. Мои глаза, наверное, говорили ему многое, чего нельзя объяснить простыми словами. Сколько нежности, радости, благодарности передавал ему мой взгляд. Он разомкнул руки и погладил меня по голове, потом провел пальцами по лини подбородка и нежно поцеловал в уголок губ.

— Я так долго мечтал об этом, — сдавленным голосом произнес ветер, прикоснулся губами к моим волосам и снова прижал меня к своей широкой груди, вдыхая мой аромат.

— Но мы же знакомы всего несколько дней, — удивленно подняла бровь.

— Это ты со мной знакома четыре дня, только мы с тобой уже пять лет знакомы и смотрю на тебя, как на что-то прекрасное и недоступное, — он снова провел ладонью по моим волосам.

— Пять лет?! — Тут я задохнулась от неожиданности.

— Ну, да… — ветер не понял, чего это я так заверещала. — Пролетал случайно у твоего балкона в день твоего пятнадцатилетия и впервые увидел тебя в шелковом желтом платье. Ты была вся такая солнечная… С тобой были две девочки — одна с тебя ростом, а вторая повыше. Я тогда засмотрелся на тебя и так больно врезался в дерево, что чуть не появился перед людьми от боли, — засмеявшись, он почесал лоб.

— Пять лет ты за мной следил? — Я была удивлена и ошеломлена такой новостью! — Постой-ка, — снова уставилась на ветра, прищурив глаза. — Так я пять лет ни с кем не могла познакомиться по твоей инициативе?

Вихрем слетела с его колен, бросила на него испепеляющий взгляд и принялась мерить комнату быстрыми шагами, стараясь о чем-то подумать, но все мысли покинули мою бедную головушку. Эта рыжая противная зараза пять лет портила мне жизнь! Пять лет! Самые интересные годы, когда влюбленность бьет по голове, ни о чем не спрашивая! Когда гормоны вырываются из растущего организма фонтанами! Самое интересное время для всех ошибок, которые только возможно совершить.

— Пять лет считала себя изгоем, с которым все парни и поговорить-то боялись! Ты понимаешь? Все время думая, что это со мной что-то не так и потому они меня бросают! А оказывается, меня, замечательную, таким образом, охраняли? Аааааа! Твою дивизию! — Схватилась обеими руками за голову и снова бросила на Золтана недобрый взгляд. — Что? Доохранялся до того, что у меня развился комплекс собственной неполноценности! — Уставившись на него страшными глазами, в которых читалось: «Убью! И меня оправдают!»

Бедный ветер сидел на кровати такой весь виноватый-виноватый, несчастный-несчастный и не знал, что сказать. Так ему и надо! Он теперь казался таким маленьким. А меня оказалось та-ак много! Я стояла над ним подобно скале, уперев руки в бока. Какая там щекотка — у меня искры из глаз, наверное, так и сверкают. Жаль, что не могут поджарить его тощий зад! Золтан хотел как-то оправдаться, но слишком уж грозная я сейчас была.

— Для себя что ли берег? — Потребовала ответа.

— Да, — тихо подтвердил он. — Я тебя давно люблю. Надо мной все братья смеются, а мне все равно.

— И много у тебя братьев? — Эх! Не умею я метать молнии!

— Три старших брата. Я — самый младший.

— И самый умственно вредный! — Заявила, ткнув в него указательным пальцем.

— Неа. Они говорят, что просто умный, — виноватая улыбка не сходила с мордахи этого собственника.

— И какое же у них мнение о том, что ты мне пять лет жизнь портил? — Ух, грозна же я в гневе! Сама себя боюсь!

— Говорили, что все это ни к чему. Что нам нельзя связывать себя серьезными отношениями с людьми.

— Чтоооо? Почему?

— Мы живем долго, а у людей век короток, хотя можно удлинить их годы.

— И сколько же тебе лет, дитятко? — Мне было страшно услышать ответ.

— Девятьсот шестьдесят два, — робко прошептал ветер.

Всё. Добил! Запустила в волосы обе свои пятерни и взбила их, как будто это может в данный момент освежить мои кипящие мозги. А выглядит-то как мой ровесник! Дисфункция моей мозговой деятельности была на лицо и на лице.

— Мать моя! — Мое тело плюхнулось в соседнее кресло. — Дяденьке тысяча лет без малого, а он с двадцатилетней девчонкой решил связаться! Тебе что, своих, тысячелетних, не хватает?