Магистериум морум (СИ)

И, понимая, что не проймёт парня угроза, ведь маг у них был строг и заумен, но вполне справедлив по местным понятиям, добавил:

— А то и я кнутом вздрючу!

Парнишка кинулся к деннику. Жеребец воспринял такой оборот как нападение, взбрыкнул, ударил копытами в двери…

Двери слетели с петель, и жеребец, козля и лягаясь, выскочил во двор.

Тут невесело стало и глазеющим слугам.

— Дарёнка где?

— Дарёнку будите! — закричали, прячась за главного конюха, прачки.

— А-а Лебезьку ужо и посла-ал! — откликнулся шорник и махнул в сторону флигеля, где жила молочница с подкидышем Дарёнкой, которую Фенрир особенно баловал вниманием.

Лишь главный конюх спокойно стоял, похлопывая себя по пузу. Он знал, что конь магистра прирождённой злобностью не отличался, но учили его как боевого. Слуги, одетые в шитые бляхами кожаны, дразнили жеребца, приучая топтать военных и разбойников, вот и взбесили его медяшки на новом жилете рыжего Мялко — сунулся парень в денник и едва не был бит копытами.

Тем временем Фенрир, не видя ненавистного жилета, немного успокоился. Раздувая ноздри, он застыл посреди двора, чуть что — принимаясь грозно рыть копытом землю. Но только чубарая сочувственно подавала голос из своего денника, люди же стояли недвижно, даже не пытаясь усмирить бунтаря.

Да и немного их было — конюх, шорник да прачки. Остров Гартин ещё дремал, таращась в зенит круглым глазом колдовской башни.

Наконец из флигеля длинного «господского» дома, что был выстроен изначально для магистра, но заселен, в основном, слугами, выбежал тощий мальчишка, а следом вышла крошечная девочка — на вид лет пяти, а на самом деле на две весны старше, — и босиком прошлёпала к чёрному чудовищу. Подол она держала обеими руками: там полно было маленьких, с её кулачок, крепких осенних яблок.

Фенрир зашевелил ноздрями, всхрапнул, ткнулся мордой девочке в шею, потом в подол… и благодарно захрупал яблоками.

— Эй, бездельники! — позвал конюх. — Ты-то сними свой кожан, чудила, да неси щётку и седло!

Вся эта суета совершенно не мешала магистру Фабиусу собираться в дальнюю дорогу. Ещё до рождения сына маг наложил на колдовскую башню заклятие, чтобы шум во дворе и в доме не отвлекал его от работы. И сейчас он в полной тишине откладывал книгу за книгой, понимая, что бесценные колдовские фолианты слишком тяжелы для дальнего пути.

С особенным сожалением Фабиус взвесил в руках недочитанное философское исследование «Геенна лжи», заложенное в первой трети полоской змеиной кожи. Магистр-исследователь Гаргиго Бесноватый рассуждал в нём о нравах, царящих в адских глубинах.

Тема эта с прошлой зимы будоражила магическое сообщество. Переписчики не успевали рассылать копии. У Фабиуса же был почти оригинал — официальный список из библиотеки Магистериума, что в столичной Вирне.

Он вздохнул и упаковал в седельную сумку одну только тонкую походную книжицу заклинаний, да и ту выронил, прежде чем уложил как надо.

Магистр плюнул через плечо, прогоняя дурное помрачение ума, но это не помогло. Поворачиваясь к шкафу с зельями и амулетами, он запнулся о свой же сапог, покачнулся и едва устоял ногах, едва не рухнув аккурат в пентаграмму!

Что за напасть? Одурел с недосыпу или?..

Чья-то едва приметная тень скользнула под ноги…

— Lux! — звонко воскликнул Фабиус.

Колдовской свет залил круглый зал башни.

Никого. Но злое предчувствие уже камнем легло на сердце. Ладно бы — в дороге, но здесь, в башне?..

Магистр орудовал сейчас в святая святых — в пентерном зале. Здесь он проводил самые сложные обряды, требующие особого сосредоточения. Тут же хранились редкие книги, зелья и ценные амулеты.

Это была круглая комната на самом верху башни. Её украшали шесть стрельчатых окон, забранных красноватым енским стеклом.

По центру, как и положено — пентаграмма, чьи линии были выдолблены в мраморе пола и залиты агис фарии — самовозгорающейся субстанцией, похожей на воск. Весьма дорогой субстанцией. Добывали её из жира потусторонних тварей Верхнего Ада, что выбирались иногда на свет в местах пограничных, где тонки были земные своды.

В остальном же ничего необычного в пентерном зале не было. Буковые полки в двух дубовых шкафах гнулись от тяжёлых фолиантов — маг считал, что в сундуках книги покрываются плесенью. Рядом с окном, выходившим на единственный балкончик, стояли шкафчики и сундуки с зельями, амулетами, минералами… С собой лучше всего было взять готовые. Но травы проще упаковать, они не разольются и не просочатся каким-нибудь колдовским образом из самых хитрых пузырьков.

Скоро и травы были упакованы в холщёвые мешочки. Руки потянулись к минералам и амулетам…

Ноша, однако, всё тяжелела. Магистр приподнял седельные сумки, крякнул, поморщился. Был он крепок и моложав. Кожаный походный колет ладно сидел на нём, короткая тёмно-русая борода завивалась задорными колечками. Раз сумки показались ему тяжёлыми, не понравятся они и Фенриру.

Фабиус вздохнул и начал доставать из сумок минералы, возвращая их на полки.

Звякнул пентакль-напоминалка. Рассвет близился. Пора было будить Дамиена. Уже понятно было, что сын сам не встанет — проспал.