Магистериум морум (СИ)

— Я наблюдал за тобой, — Фабиус с трудом сдержал улыбку торжества. Маленького — но дающего силы рисковать дальше. — Я был так слаб и беспомощен, что имел возможность видеть то, что ты забыл от меня сокрыть. Ты спас меня от фурии и охраняешь даже от самого себя. Думаю, я нужен тебе и немало.

— Вот они, люди! Предупреждают нас, что коварство их безгранично! — в голосе демона была насмешка, но над магом ли?

— У нас рассказывают такое же про слуг тьмы, — невесело улыбнулся Фабиус.

— Не ври мне! Это ваши маги способны заговорить самого подковыристого чёрта!

— Зачем мне врать? — удивился маг. — Я слышал много историй про чертей, обманувших…

— Обманутых!

Раздался грохот и вопль, вылетевший в едином порыве из множества глоток.

— Похоже, дверям конец, — констатировал демон.

Фабиус погладил здоровой правой ладонью камень медальона и посмотрел в пылающие глаза инкуба:

— Решайся же! Действуем вместе! Сейчас! И до тех пор, пока мы не усмирим бунт!

— Ладно… хм… маг, — демон сощурился, смиряя пляшущее в зрачках пламя. — Я… попробую.

— Быстрее, — Фабиус прислушался к шуму на лестнице. — Я задержу их!

Он распахнул двери и посмотрел вниз.

Широкая крутая лестница спускалась от обеденной залы на втором этаже прямо к входной двери на первом. Сейчас обе входные створки щетинились проломленными досками, и чернь наплывала снизу, словно грязь, вздымаемая прибоем.

Ветер тоже ворвался в дом. В подстывшем к ночи воздухе запах горячей человеческой крови читался так явственно, словно бандиты перерезали полгорода, а не горстку слуг, отважившихся защищать ворота.

Магистр сжал здоровой рукой медальон и шагнул на лестницу, плотно прикрыв за собой двери обеденной залы. Он лихорадочно соображал, смогут ли бандиты ворваться в дом с тыла? На первом этаже располагались помещения для слуг, они были доступны с чёрного хода, жил мэтр Грэ на третьем, куда можно было попасть через пристроенный флигель…

Самые бойкие из бунтовщиков уже одолели половину лестницы и грозили магу немудрёным оружием. Однако не они были опасны, а те, кто держался чуть сзади, движения имел уверенные и точные, а черты лица — смазанные простецкой деревенской магией. Так выглядели в Ангистерне настоящие головорезы.

Магистр, загородивший бунтовщикам дорогу, предостерегающе поднял обе руки, а затем резко скрестил их на груди.

Передние замешкались: именно в такой позе маги колдуют, положив ладони на невидимый под одеждой медальон Магистериума. Но у этого магистра рубашка была разорвана, и сияние колдовского камня злобно пробивалось сквозь обтянутые перчаточной кожей пальцы.

Сзади напирали, и толпа всё-таки медленно поползла вверх, сплющиваясь и уплотняясь.

Магистр с натужным сипением вдохнул холодеющий воздух, вытянул руки вперёд и сорвал перчатки, швырнув их в бунтовщиков.

Толпа охнула и осела: верхние повалились на нижних. Мёртвая, страшная рука магистра, нависающего над лестницей, стала ещё более пугающей в колком свечении магического амулета.

— Стоять! — взревел маг, и взмахнул изуродованной дланью.

***

Как только магистр Фабиус шагнул на лестницу и закрыл за собой двери, инкуб сразу же взялся за дело, ухватив Ахарора за каблуки и как следует дёрнув.

Силы ему было не занимать. Сапоги с жалобным треском покинули слегка одеревеневшие ноги, явив миру толстые вязаные носки. Ахарор мёрз даже летом, что было довольно забавно для его высокого магического титула.

Фурия визгливо захохотала. Но демон и головы не повернул: отбросил сапоги, взялся за штанины.

— Натуральный мародёр, — съязвила фурия. — Помню, и такие бродили здесь…

Она задумалась. Время для бессмертных было весьма сложной материей. И если в Верхнем Аду счёт вели по правителям, то в нижнем — оно горело себе огнём и никого не трогало. Разве важно, «когда» с вами случилось то или иное? Важное «где». А «где» — и убежать никуда не может.

Фурия прекрасно помнила, «где» она видела мародёров. На изгибе предгорной речки, не так уж и далеко от этого города. Она видела это место, если обращалась к глубине своего сознания. Но — «когда»?.. Да какая разница?!

— И что ты планируешь делать в Серединном мире, Алекто? — спросил Борн, вертя в руках наборный узорчатый пояс с кинжалом, снятый со старого мага.

Кинжал ему нравился даже больше пояса, так блестящ и гладок он был изнутри и снаружи. Демон наслаждался температурами, которые согнали так близко частички стали, её плотностью, вязкостью… Такой кинжал вполне послужил бы ему и в Верхнем Аду.

— А тебе какое дело? — беззлобно огрызнулась фурия.

Она перекусила дворецким, и ярость сущих временно уступила в её нутре место их же любопытству.

Конечно, фурия предпочла бы женскую душу, женщины мягче. Но на безрыбье сгодился и жилистый старик. Предсмертная агония его оказалась, пожалуй, даже поинтереснее, чем у вчерашней простушки. Не поймёшь с этими людьми, как их и выбирать. Разве что — попугать сначала? Выяснить, у кого фантазия побогаче? Те должны быть и посочнее.

Инкуб поморщился, видя мысли фурии, и вдруг спросил в лоб:

— Почему он вызвал тебя? Именно тебя?