Магистериум морум

Тиллит так и подпрыгнула от возмущения: «Ах, изменник! Так это фурию он хотел сделать своею супругой в изгнании?! Заморочил всех байками про сына, а сам пустил червяка на жертву для фурии? Вот он, поступок, достойный настоящего правителя!»

Но… стоит ли торговаться с Сатаной, если можно сторговаться с самим Борном?

А как же Договор? Выгодно ли ей такое серьёзное преступление, как нарушение Договора с Адом? Ведь Ад будет потерян для неё?

Но… если она получит Борна, ей так и так придётся уйти с ним из Ада!

Да что ей терять? Она пригрозит инкубу разоблачением, он возьмёт её своей правительницей и построит ей новый Ад!

Ах, как это было бы прекрасно! Чудо! Просто чудо!

Но где же кошка? Где этот единственный свидетель, что поможет ей сломить упрямство инкуба?

Анчутус безучастно сидел в углу темницы: тело его не желало жить. Бесы — не так беспринципны, как черти, и он не выдержал многих, нарушенных им законов. Можно было бежать — сегодня темницу покинул последний стражник… Но Анчутус бежать был уже не в состоянии.

Адский закон тлеет сам, так же, как и само Адское пламя. Твари его вольны лишь тогда, когда соблюдают Договор. Нарушая его, они сами загоняют себя в силки.

Это свиномордые стражники рады тому, что закон в Верхнем Аду всё слабее. Опытные и сильные демоны — попрятались или ринулись вниз, к жару и пламени. Они ощутили, что истинно сильным — не место на границах. Ибо Ад помнит всё.

Разве что черти совсем не боятся закона, а черпают, что умеют, полными ложками. Память их коротка, а ум — не развит. Их жизнь в Аду — самая короткая. Анчутус же всё-таки был бесом, тварью, с более чётким осознанием мира. Он страдал, узрев вдруг всю пропасть своих преступлений, в которую погрузился ради власти в мире людей.

Ах, как сладка была эта власть…

Рядом с решёткой что-то звякнуло, Анчутус повернулся и увидал две лохматые чертячьи морды.

— Эй! — позвал правый чёрт пленника. — Видал такое?

За шкирку он держал Алекто, ставшую по собственной глупости кошкой.

Анчутус безучастно отвернулся. Нет, он не был виновен в истории с Алекто, но не было у него и сил оправдываться — так глубоко оказалось его личное падение.

Но черти не отставали. Они отпёрли замок и оттащили решётку.

— Пойдём с нами!

— Иначе мы и тебя возьмём за шкирку!

— Пакрополюс — тупая бездарность!

— Адом будут править черти!

— Адом всегда правили черти! — перебивая друг друга, частили правый и левый.

— Сатана любит чертей!

— Сатана отдаст им трон!

— Пошли же! — левый чёрт потянул за собой Анчутуса.

— Предстанешь пред его пылающие очи!

— Разоблачишь обман!

— А ну стоять, мелочь хвостатая! — возле отодвинутой решётки образовалась Тиллит.

Кошка, почуяв, что и у неё появились шансы, зашипела, извернулась и вцепилась в лапу левого чёрта, что держал её за шиворот.

Чёрт взвыл, пальцы его разжались, и разъярённая Алекто, цепляясь когтями за камни, взлетела под потолок темницы.

В потолке, разумеется, имелась небольшая круглая дыра. Надо же как-то подслушивать и подсматривать за заключёнными? Темницы-то экранированы от простого всевидящего взора.

Кошка со страху сиганула в дыру, и сыплющаяся пыль показывала, как споро лезет она по вертикальному ходу.

Потом пыль перестала сыпаться, видимо, кошка попала в другую камеру. Вряд ли запертую: за отсутствием правителя тюрьма пустовала практически совсем.

Тиллит ощутила, как планы её рушатся, а сердце наполняется злою горячей кровью.

— Брысь отсюда! — заорала она чертям.

Те предусмотрительно попятились. Их было всего двое — пора было бежать за подкреплением.

Тиллит схватила Анчутуса за шиворот:

— Пошли, тряпка! Ты пойдёшь со мной к Борну! Уверена, ты тоже немало знаешь!

— Я не хочу на землю! — заорал испуганный Анчутус, сообразив, куда она его тянет. — Меня там убьют!

— Да ты и тут сдохнешь, из чего тебе выбирать?! — взревела Тиллит.

Где-то в вышине раздался тихий мелодичный звон натянувшихся нитей закона. Черти переглянулись и сгинули, а на мягком туфовом полу темницы Тиллит трясла и трепала Анчутуса так, что реденькие рыжеватые волосы летели, словно пух из подушки! До звона ли ей было?

***

Магистр Фабиус спрыгнул с мерина, бросил повод мальчишке-конюху, оттолкнул мажордома с амбарной книгой, что неловко встал на пути, и почти бегом кинулся к башне.

Борн сказал, что Дамиен — в пентерном зале! Но утром… Утром магистр ощутил его, скорее, в комнате, между вторым и третьим этажом. В той, что всегда принадлежала мальчику…

Куда же бежать? Где искать его?

Маг с усилием переключился на колдовское зрение, и… схватился за голову!

Бедная магистерская голова устала потворствовать беспокойной душе. Боль ударила в левый глаз, растеклась по вискам, задёргала, запульсировала.

Фабиус ослеп на мгновение, охнул, оперся о пустующий жертвенник… Проморгался, отдёрнул руку.

Пришлось топать к себе на этаж за эликсиром, массировать голову, делать на глаз примочку.

Отдохнув в удобном кресле, Фабиус вновь попробовал оглядеться с помощью магии: медленно, робко, недалеко.