Магистр

«Красно-чёрный» прилагал отчаянные усилия для того, чтобы только удержать скимитар. Скованный величайшим напряжением, он изнемогал, венецианцу казалось, что у противника отросло шесть рук, как у страшненького божка из Индии, и сразу полдюжины мечей пытаются иссечь его. Томящий страх набухал в венецианце, рождая отчаяние, – «красно-чёрный» уразумел, что магистр не бьётся с ним, а забавляется, теша себя жестокой игрой. В какой-то момент произошёл надлом – рука бретёра дрогнула, пропуская удар, и меч-спафион перечеркнул ему горло – вбок словно брызнуло рубиновым вином.

Обратным движением клинка Олег поразил «жёлто-голубого» – тот умер, так и не успев ничего понять.

Сухов медленно выдохнул – и услышал топот. Ещё трое, нет, четверо со скимитарами выбегали из старого парка, над деревьями которого возвышалась одинокая колонна зеленого в крапинку мрамора. С кличем «Святой Марк!» они всем скопом бросились на Олега.

Магистр опустил меч, наклонил голову, готовый встретить новую напасть, как вдруг в тылу у венецианцев заметались две тени – огромная и не очень. С радостью и облегчением Сухов угадал в них Ивора и Малютку Свена.

Венецианцы изумились, рассмотрев на его лице приятную улыбку, а в следующий миг им очень не повезло – одному в спину втесалась любимая секира Малютки, другого наотмашь ударил Пожиратель Смерти, почти снеся голову с плеч. Третий напоролся на спафион Олега, а четвертого подрубил Котян.

– Припоздал я! – выдохнул он с сожалением, добивая поверженного врага.

– Спасибочки, – расплылся в улыбке Олег, – подсобили чуток!

– Не всё ж тебе одному, – ухмыльнулся Свен.

– Да я всё того Пауло Лучио искал, – сказал Ивор, аккуратно обтирая клинок об убитого. – Нашёл-таки, но поздновато, тот помереть успел – его из лука расстреляли.

– Стрел понатыкали… – протянул Малютка Свен. – Как ёжик стал!

– Ясно, – кивнул Сухов и задумался. – Вот что, малышок… Это самое, сгоняй-ка ты за князем. Лады? И веди его ко мне домой. Скоро мы в поход идём, ясно? Лангобардов будем бить. Пойдём на больших лодьях!

– Так а где ж их взять? – подивился Ивор.

– Вот и обсудим, где да как. Пошли. Алёна обещала на ужин седло косули подать с бобами, так что пошевеливайся, Свен, а то не достанется.

– Бегу! – сорвался Малютка с места, перепрыгнул сражённого венецианца и помчал к Месе.

– Пошли, – повторил Олег.

И они пошли.

Глава 4, в которой Олег отправляется в Италию транзитом через Тмуторокан

С раннего утра варяги стали готовиться к отплытию – их аколиту, исполнявшему волю государеву, предоставили дромон «Жезл Аарона», здоровенный чёрный корабль с непривычными для росов косыми реями, больше всего смахивавшими на колодезные «журавли». Вместе с Олегом отправлялся князь Инегельд со всею «чёртовой дюжиной» и Пончик. Ну куда ж без лекаря…

На берегу стоял епископ. Держа в руках дикирий и трекирий, он крестообразно осенял дромон. Иподиаконы, крест-накрест повязанные орарями, гнусаво пели стихиры, а ромеи-корабельщики грубыми голосами тянули нестройно: «Господи, помилуй! Господи, помилуй!»

– Отплываем когда, любезнейший? – спросил Сухов у навклира Михаила, командира корабля.

Навклир скосил глаза, пошевелил губами, словно ведя расчеты, и ответил:

– Ближе к полудню, с помощью Пресвятой Девы, мы сможем поднять паруса, сиятельный.

– Ну и славно… Только, это самое, не позже, договорились?

Ровно в полдень Олег поднялся на палубу «Жезла Аарона» и навклир велел отдать концы. Канаты, удерживавшие дромон, соскользнули с гранитных тумб, между бортом и причальной стенкой стала шириться полоса зеленой, мутновато-грязноватой воды Золотого Рога. Прощевай, град Константинов! Еще свидимся…

В Босфоре пришлось хорошенько поработать веслами – сильное течение из Понта Эвксинского не пускало корабль, толкало обратно, но могучие гребцы, взяв в напарники южный ветер, вывели дромон в открытое море.

– Глянь-кось, – дивился Боевой Клык, – скрипит-то как, а не тонет! Почитай, по пятнадцати вёрст парусит. Хорошо поспевает.

– Паруса у них непонятные… – Стегги Метатель Колец подозрительно оглядел красные полотнища, растянутые треугольниками. Ветер дул в корму, и паруса развернули «бабочкой» – рей на передней мачте выгибался по диагонали вправо, а тот, что на задней, – влево. Так дромон забирал больше ветра.

– Зовутся – латинские, – со знанием дела сказал Фудри Московский.

– И на што они такие? – всё удивлялся Клык. – Али холста не хватило, штоб обычные пошить?

– С косыми парусами, князь, – вразумил Инегельда Олег, – можно и против ветра плыть.

– Врёшь поди?

– Точно тебе говорю…

Осиянный солнцем купол Софии стал медленно оседать, словно прячась за облачка. Пропадали из виду башни, церкви, дворцы. Едва движимый гребцами и подгоняемый попутным ветром, дромон миновал Диплоционий и вышел в открытое море. Морщины и складочки на парусах мигом изгладились, корабль побежал шустрее.