Магистр дьявольского культа

— Будешь? Давай ты покормишь кроликов, а я покормлю тебя.

Лань Ванцзи помолчал, посмотрел на него сверху вниз и произнёс:

— Поднимайся.

Вэй Усянь бросил морковь за спину и лениво протянул руку со словами:

— Подними меня.

Помедлив секунду, Лань Ванцзи потянулся, чтобы помочь ему встать, но Вэй Усянь вдруг дёрнул его на себя и повалил на землю.

Кролики, владения которых были захвачены странными двуногими, будто повстречались со страшным врагом, — беспорядочно забегали вокруг двоих лежащих друг на друге мужчин. Те из зверьков, которые были лучше остальных знакомы с Лань Ванцзи, подобно людям, поднялись на задние лапки и приникли к нему, будто с беспокойством недоумевали — почему хозяин вдруг упал? Лань Ванцзи мягко отстранил кроликов, затем спокойно произнёс:

— Седьмое правило на Стене Послушания Облачных Глубин. Запрещается тревожить заклинательниц.

Вэй Усянь возразил:

— Но ты сказал, что мне ничего не будет за нарушение правил.

— Я не говорил.

— Что это с тобой? Раз не договорил, так значит, и не было вовсе? А как же доброе имя Ханьгуан-цзюня, который всегда держит слово и непременно исполняет сказанное?

— «Каждый день».

Вэй Усянь провёл ладонью по его лицу и, жалея, произнёс:

— Ну что, дядя отругал тебя? Рассказывай скорее, позволь гэгэ пожалеть тебя как следует.

Несмотря на столь нарочито явную перемену темы, Лань Ванцзи не стал разоблачать его замысел.

— Нет.

— Всё-таки не отругал? Тогда что он сказал тебе?

Лань Ванцзи без всякого выражения обнял его и ответил:

— Ничего особенного. Встречи наши столь редки (2), что завтра он повелел устроить семейное пиршество.

Вэй Усянь улыбнулся:

— Семейное пиршество? Прекрасно, прекрасно, я непременно покажу себя с лучшей стороны и ни за что тебя не опозорю. — Он вдруг вспомнил о Лань Сичэне. — А как твой брат?

Помолчав секунду, Лань Ванцзи ответил:

— Чуть позже я навещу его.

В последнее время Цзэу-цзюнь все дни проводил в уединённой медитации, и Лань Ванцзи наверняка собирался провести с ним долгий разговор, сидя напротив. Вэй Усянь освободил руку и обнял Лань Ванцзи, мягко похлопав его по спине.

Через какое-то время он спросил снова:

— Кстати, почему в этот визит я до сих пор не встретил Сычжуя и остальных детей?

Обыкновенно юноши должны были ещё на входе в горную обитель окружить его с радостным гомоном. При упоминании Сычжуя и остальных нахмуренные брови Лань Ванцзи немного разгладились.

— Я отведу тебя к ним.

Когда он привёл его к Лань Сычжую, Лань Цзинъи и другим, младшие адепты, кроме радостных вскриков, не сделали большие никаких движений. Вовсе не потому, что не хотели, а просто-напросто не могли.

С десяток адептов ровной шеренгой стояли вдоль веранды на руках. Каждый снял с себя верхнее одеяние и остался только в белоснежной лёгкой рубахе. Стоя вниз головой и вверх ногами, они смотрели на расстеленные на земле белые листы бумаги, которые уже были частично исписаны тушью. Левой рукой они упирались в пол, правой держали кисть и с большим трудом выводили на бумаге убористые строчки чёрных иероглифов.

И поскольку нельзя было позволить лобной  ленте коснуться пола, все адепты, обливаясь  потом, держали концы лент в зубах, поэтому даже не могли ничего произнести. А те «радостные вскрики» являлись лишь мычанием со счастливо сверкающими глазами. Вэй Усянь поглядел на их покачивающиеся фигуры, которые едва держали равновесие, и спросил:

— Почему непременно нужно делать это вверх ногами?

Лань Ванцзи ответил:

— Они принимают наказание.

— Я это понял, когда увидел, что они переписывают правила Ордена Гусу Лань, а именно — «Раздел о Надлежащем Поведении», я могу рассказать его наизусть. Но за что их наказали?

Лань Ванцзи бесстрастно ответил:

— Не вернулись в Облачные Глубины до установленного правилами часа.

— Оу.

— Отправились на ночную охоту вместе с Призрачным Генералом.

— Хэй! А вы не робкого десятка!

— Это третье подобное нарушение.

Вэй Усянь потёр подбородок и подумал, что в таком случае не стоит несправедливо сыпать злобными обвинениями в адрес Лань Цижэня за то, что он подверг их такому наказанию. Они легко отделались, раз их всего-то заставили переписывать правила, стоя вниз головой.

Он присел перед Лань Сычжуем и спросил:

— Сычжуй, а почему твоя стопка бумаги намного толще, чем у остальных? Или мне показалось?

— Нет… — промычал Лань Сычжуй.

— Он был зачинщиком, — объяснил Лань Ванцзи.

Вэй Усянь хотел похлопать Лань Сычжуя по плечу, но не нашёл для этого подходящего места, поэтому его рука застыла в воздухе, затем опустилась вниз и похлопала снизу вверх.

Он с пониманием произнёс:

— Я так и знал.

Лань Ванцзи прошёлся перед юношами, бросил взгляд на листы бумаги, мельком проверяя написанное, и указал на листок перед Лань Цзинъи:

— Иероглифы написаны ненадлежащим образом.

Лань Цзинъи закусил лобную ленту и едва не сквозь слёзы промычал:

— Слушаюсь, Ханьгуан-цзюнь. Я перепишу этот лист заново.

Те, кому замечаний не досталось, поняли, что прошли проверку, и потому все как один облегчённо выдохнули.