Магистр Ян

На полу архиепископского кабинета послеполуденное солнце начертило контуры окон — два четко обрисованных прямоугольника. Их рисунка ничто не нарушало, — камин, мебель и пюпитр для книг стояли у стен. Сгорбив плечи, архиепископ ходил по комнате беспокойными старческими шажками. Вначале он шел по освещенной части пола, потом возвращался по теневой стороне прямоугольника. Казалось, для архиепископа было важнее всего не сбиться с дорожки, нарисованной светом и тенью. Он ходил по кабинету со склоненной головой и осторожно вымеривал каждый шаг, ни разу не взглянув на кресло, — от него падала тень сегодняшнего гостя архиепископа. В кресле сидел легат кардинал Бранкаччи. Он говорил, не обращая внимания на беспокойное хождение хозяина. Бранкаччи заметил, что после каждого его слова у архиепископа, как у испуганного филина, нервно вздрагивали плечи, а голова беспокойно вертелась и всё больше и больше втягивалась в них.

— Святой отец недоволен вами, — резко и сурово сказал легат, словно хлестнув его бичом. Пальцы старого священника нервно забегали по цепи из золотых монеток.

Архиепископ отлично знал, чт'o последует за словами легата. Он догадывался о намерениях кардинала и… боялся. Жесткие концы цепи врезались в крепко сжатые ладони архиепископа. Да, сейчас всё поставлено на карту: и эта цепь, и архиепископство, и спокойная старость… Жаль, что он, как обычно, не уехал на лето в Роудницу. Там он заперся бы на замок, отклонив обвинения папы или свалив всё на свою болезнь.

Архиепископ неожиданно почувствовал слабость во всем теле и тяжело опустился в кресло.

Они сидели друг против друга. Вояка-кардинал, здоровяк с громким голосом, снова поигрывал своим проклятым кинжалом. Архиепископу казалось, что легатский кинжал — не обычное драгоценное украшение, по воле судьбы принявшее форму оружия, а, наоборот, нож убийцы, случайно принявший форму украшения.

Архиепископ очнулся в тот момент, когда прозвучал голос легата:

— Гус всё еще на свободе и больше года бродит по южной Чехии. Он цел и невредим. Его приютили у себя чешские паны и земаны. Об интердикте там даже собака не пролаяла.

Наконец-то! Что ответить?.. Отвечать придется во что бы то ни стало, даже если этот головорез сочтет его слова за отговорку.

— Мы сделали всё, что могли, — начал дрожащим голосом архиепископ. — Мы добились большего, чем предполагали год тому назад. Нам удалось выгнать его из Праги — лишить кафедры в университете и кафедры в Вифлееме! Мы удалили его от двора и разлучили с влиятельными друзьями. Теперь все покинут его. Он — одинок!..

Что еще сказать? За половину этого король Вацлав выгнал архиепископа Збынека из страны, когда тот восстал против Гуса. Король даже отобрал имущество у Збынека, а до этого он, его преемник, боже упаси, не хочет дожить!..

Неожиданно приоткрылась дверь, и в комнату робко проскользнул тощий клирик в темной рясе. Заметив важного гостя, он учтиво поклонился.

Архиепископ выпрямился и оказался лицом к лицу с клириком. В глазах архиепископа вспыхнула искра надежды — не сообщит ли тот что-нибудь. Это помогло бы прервать противную и мучительную беседу. Однако для виду он набросился на клирика:

— Я велел не беспокоить меня!

Оторопевший молодой священник смутился, но, преодолев страх, протянул руку.

— Послание… от Парижского университета… — еле слышно прошептал он.

Архиепископ нахмурился. Сначала тревожился Рим, теперь — Париж… Это не сулит ничего хорошего.

Низко поклонившись, клирик положил письмо на столик и удалился.

— От Жерсона… — произнес Бранкаччи подчеркнуто равнодушным голосом.

Архиепископ изумился. Откуда легат знает это? Старик схватил письмо, — печать не сломана! Он быстро развернул письмо и посмотрел на подпись. Да, письмо от Жерсона.

Побледневший архиепископ, ничего не понимая, повернулся к Бранкаччи. Еле заметная улыбка скользнула по лицу легата.

— Читай вслух!.. — довольным голосом сказал Бранкаччи. Письмо, которого он добивался в Париже, пришло вовремя. Легат спокойно облокотился на кресло, прищурился и стал слушать.

Архиепископ машинально выполнил приказ;

— «Я, Жан Жерсон, канцлер Парижского университета, посылаю пражскому архиепископу мои поздравления.

Мы с огорчением следим за тем, что ересь Гуса до сих пор отравляет воздух вашего королевства, и хотели бы знать, сознаёте ли вы истинное значение этой страшной опасности. Гус греховно истолковывает Священное писание, подстрекая людей против божественного и человеческого строя, держащего владык у власти, а подданных — в послушании. Этот смутьян покушается на наше имущество и стремится подорвать авторитет церкви.

Посему мы особенно подчеркиваем, что Гус — не просто обличитель нравов, а опаснейший еретик-смутьян. Вам следует как можно скорее закрыть ему рот, стереть Гуса с лица земли. Пусть ни одно слово этого антихриста, ни малейшее воспоминание о нем не останется на этом свете».

Легат заметил:

— Надеюсь, тебе известно, что к советам Жерсона с вниманием прислушивается сам святой отец.