Магистр из шкафа, или Когда швабра решает все

– У нас сейчас занятия начинаются. Ты как, пойдешь? Или лучше сегодня побудешь дома?

– Нет, я пойду. Одна я сейчас вообще с ума сойду.

Они поднялись и не прощаясь ни с парнями, ни с Даной, отправились к учебным корпусам, до которых от стадиона было около 15 минут спокойным шагом. Такая, казалось бы, невежливость объяснялась просто – ни Лада, ни Кина не могли сейчас даже смотреть на тех, кто был, по их мнению, причастен к гибели Фила.

Девушки не успели далеко отойти, когда их окликнул хмурый Мирт.

– Девчонки, подождите, я с вами, – сказал он, догоняя их быстрым шагом, – понимаю, что сейчас не время, но мне правда очень жаль, что так случилось. Я вообще не думал, что он поведется на разводку Даны и сунется во все это.

– Значит, я была права вчера насчет Даны, – Кина с досадой хлопнула рукой по сумке.

– Мы обе сразу подумали об одном и том же вчера, когда узнали про Фила, – пояснила Лада Мирту, – что только Данка могла заставить его забыть об осторожности и собственных принципах.

– А еще нам очень неприятно, как она поступила с тобой, хотя мы и не удивлены, – смущенно добавила Кина, а Лада согласно кивнула.

– Ладно, проехали. Сам виноват, – Мирт цинично усмехнулся, немало удивив этими словами своих спутниц, – я же не слепой и не совсем дурак, видел, что собой представляет Дана. Но моя самоуверенность меня подвела – как же, староста, первый в группе вошел в Общество, да и от отсутствия внимания никогда не страдал. Будет мне урок. Мир? – он протянул однокурсницам руку.

– Мир, – согласились те, по очереди пожимая ее в ответ.

Больше к печальной теме они не возвращались. Разговор крутился вокруг ближайшей лабораторной по химии и преподавателя физики, который, по слухам, легко ставил зачет при предъявлении всех написанных лекций.

Лада плохо запомнила, как прошел этот учебный день. К счастью, никаких проверочных работ писать не пришлось, да и к доске ее тоже сегодня не вызывали. Весь Университет бурлил, обсуждая новость про печальный итог испытаний и преподавателям тоже, видимо, было не до студентов.

Немного пришла в себя девушка только к окончанию третьей пары и то только потому, что нужно было идти на работу в лабораторию. А там в растрепанных чувствах находиться категорически не рекомендовалось. Сложные приборы и реактивы подобного не терпели, а уж профессор Форус тем более.

***

Рен был на взводе. Вернее, на взводе он был утром, когда Петер сообщил ему неприятные новости. А сейчас он был в тихом бешенстве. Досталось всем. И Петеру – за то, что плохо проверил кандидата. И Ризу, и Мирту.

– Какого хрена ты вообще согласился быть поручителем у этого хлюпика? – первое, что спросил у своего заместителя Рен, – я понимаю, этот мальчишка Мирт. Решил выпендриться перед девчонкой, – но ты-то зачем пошел у него на поводу?

– Он друг Криса, я хотел ему помочь. Да и не был этот Фил хлюпиком. От несчастного случая в нашем деле никто не застрахован. Вспомни, как сам проходил испытание на перевале.

– Забудешь такое, – буркнул в ответ молодой человек, мысленно смиряясь с произошедшим.

Риз был прав, этот парень не первый и не последний, кто заплатил жизнью за право стать членом Общества. Омега-Дельта принимало к себе только лучших. Это проверялось через боль, а иногда и через унижение. Слова Риза всколыхнули и его воспоминания и Рен невольно вернулся мыслями к своему первому курсу, когда он проходил свое посвящение.

Он никому никогда не рассказывал, как все было. Это одно из правил, которое неукоснительно соблюдали все члены Общества. Но и выкинуть это из памяти было невозможно. Перевал Тюро долго снился ему в кошмарных снах. Он провел там 3 дня вместо положенного одного. Потому что был буран, дорогу абсолютно замело и на помощь рассчитывать тоже не приходилось. Ему повезло натолкнуться на маленькую пещерку или даже, скорее промоину, возле той самой реки, которая стала роковой для Фила.

Там он просидел 2 дня, не рискуя высунуть нос, т.к. видимость была нулевая, а заблудиться в такую погоду в горах равносильно смерти. А еще ему повезло в том, что не было сильного мороза, температура на улице колебалась около нуля, а в пещерке было немного теплее и не было ветра. Когда метель начала успокаиваться, он сначала не поверил своему счастью и подумал, что у него начались голодные галлюцинации. К счастью, он смог выбраться к жилью вечером того же дня и даже отделался обычной простудой, а не воспалением легких. И он до сих пор помнил бледное лицо мамы и ее дрожащие руки, когда она приехала к нему в больницу, как только он сообщил, что вернулся. Хорошо, что она не знает подробностей о двух других испытаниях.

Рен вынырнул из воспоминаний очень вовремя. Задумавшись, он шел куда глаза глядят, и поэтому, совершенно неожиданно обнаружил себя в коридоре факультета фармакологии. Более того, голос, который доносился из-за полуоткрытой двери одной из лабораторий, был ему очень хорошо знаком. Он его слышал не далее, как вчера в доме своих родителей.