Магистр Войны

— Мой Лорд, — сказал он. — Я искренне согласен с вами в том, что данные – это ключ к победе. Империум сам о себе многое не знает. Слишком многое, возможно. Этот ресурс должен быть использован. Но мой жизненный опыт в том, как у обычного солдата в поле, что мы практически ничего не знаем о нашем враге. Практически ничего. А то немногое, что мы знаем, изолировано и запрещено, по большей части Инквизицией, и считается слишком опасным, чтобы рассматривать.

Макарот начал отвечать. Ни слова не вырвалось наружу. Его руки тряслись.

— Я скучаю по Слайдо, — прошептал он.

Он посмотрел на Гаунта. В его глазах была твердость.

— Я знаю детали. Ты, например. Твой характер и манеру поведения, как отражено в твоем послужном списке. Твой язык тела. Ты пришел сегодня сюда, хотя приказы отражают мое желание быть оставленным в одиночестве и восточное крыло под запретом. Это не высокомерие привело тебя сюда. Не официальное право, по которому ты, новоиспеченный Лорд Милитант, должен получить свою аудиенцию со мной. Это не ты. Ты испугался, что я пренебрег своими обязанностями и не замечаю штурма у наших дверей, что все, что штаб рассказал обо мне, было правдой. Что я был дураком, и безумцем, затворником, оторванным. Что я больше не стою своего звания. Ты пришел предупредить меня.

— Да, сэр.

— Но не о том, что город атакован. Я могу это видеть в тебе. Ты несешь какую-то более тяжелую ношу.

Гаунт замешкался. Он, в самом деле, чувствовал ношу. Он мог чувствовать врагов, ожидающих появиться, по обе стороны от него.

— Лорд, — сказал он, — значительное количество командующих штабного уровня потеряли доверие к вашему руководству. Пока мы говорим, они запустили процесс, чтобы лишить вас должности и убрать вас от командования.

Макарот вздохнул.

— Вот она, благодарность, — сказал он, его голос был хриплым шепотом. — Я бдительно наблюдал за врагами. Я сплю с одним открытым глазом. Но враги уже внутри этих стен. Сайбон, да? Вон Войтц? Кто еще? Булледин? И кем они собираются заменить меня?

— Мной, — сказал Гаунт.

Макарот заморгал.

— Ну, ну… Значит, они не идиоты. Мне легче, по крайней мере, от того, что они хорошо понимают политику. Талант. На их месте, ты бы тоже был моим выбором. Но, Гаунт… Ты стоишь перед получением самого могущественного звания в секторе. Аутсайдер, приведенный к самому переднему краю, прямо как я на Балгауте. Ты стоишь перед унаследованием. И все-таки, ты пришел сюда, чтобы рассказать мне это? Предупредить меня?

— Да, сэр.

— Ты не хочешь эту работу?

— Я это даже не обдумывал, — сказал Гаунт. — Вероятно, нет, есть поразмыслить.

— Вот почему ты правильный человек, конечно же. Тогда, почему?

— Потому что вы – магистр войны, — сказал Гаунт. — Я служил вам с самого Балгаута. Долг и история говорят мне, что мы настолько же хороши, насколько и потеряны, если настанет день, когда такие люди, как я, повернутся против их магистра войны.

XXIV. Я – СМЕРТЬ

— Мы можем пойти пешком отсюда, — сказал Баскевиль.

— Ой, да ладно, — сказал Домор. — Уже недалеко.

— Дай мне перефразировать, — сказал Баскевиль. Он постучал по датчику топлива грузовика. — Нам придется пойти пешком отсюда.

Он остановил ворчащий грузовик, и они вышли. Улица была безлюдной и неосвещенной, и ночной воздух был тяжелым с запахом фуцелина, а небо над крышами мягко светилось янтарным светом. Они могли слышать отдаленные звуки боев с нескольких направлений, прокатывающихся по городу.

Фейзкиель с сочувствием посмотрела на транспортник Муниторума. Кузов был пробит в дюжинах мест, и задняя часть была расстреляна.

— Опасная ситуация, — сказала она. Баск кивнул. Если бы двигатель не запустился, они были бы сидячими целями. Поездка оттуда была дикой и вслепую. Баскевиль вел, как маньяк, его единственным направлением было «подальше от выстрелов».

Домор бросил взгляд на горящее небо.

— Опасная ситуация еще не закончилась, — заметил он.

Они начали идти. Они пересекли улицы, которые были закрыты ставнями и темные, и проходили мимо зданий, которые были заброшены. Шрапнель и обломки от воздушного боя усеивали дорогу, дымящиеся и перекрученные, некоторые металлические обломки все еще мерцали теплом. Обломки сыпались дождем без разбора часами, и хотя казалось, что основная воздушная атака закончилась, копоть и искры продолжали лететь вниз. Наверху, на Великом Холме, свечение пустотных щитов дворца исчезало. Рассчитанный риск, предположил Баск, кроме того, основные боевые зоны были, очевидно, наземными на окраинах основного города, и пустотным щитам срочно понадобилось время, чтобы перезарядиться. Еще одна воздушная атака могла произойти в любой момент.

Двадцать минут провели их через брошенные кварталы Низкого Острия к началу служебной дороги. Они шли в тишине, уставшие, не находя слов. Битва обострялась вокруг них и оставила их вне главных боевых действий. Настало время наверстать упущенное и надеяться, что все еще оставался шанс на воссоединение с полком.

Какое бы предупреждение, думали они, они бы не принесли, уже, определенно, было слишком поздно.