Магистр Войны

Гаунт указал на стол.

— Конечно. Но она, так же, символическая ценность. Если бы боевыми действиями в Гереппане командовали вы, сэр, или Уриенц, или я, вы полагаете, что расположение врага было бы таким же? Вы убиваете одного из нас, вы убиваете старшего офицера. Вы убиваете Святую, тогда вы одерживаете безмерную психологическую победу.

Вон Войтц прочистил глотку.

— Здесь ярость, — сказал Гаунт, ведя пальцем по линиям трехмерной модели. — Незамедлительная, небрежная атака. Смотрите, они, несомненно, не защитили эти магистрали, или любую из этих перерабатывающих территорий. Эта паровая фабрика была обойдена. Это все – стратегические победы. Архивраг эффективно игнорирует их в своих усилиях добраться до Гереппана и напасть. Сек видит Святую, как жизненноважную цель, более значимую, что любая производственная ценность на этом мире. Конечно же, это так. Так что, видите, как он реагирует? Его тактика поспешная, жаждущая и безмерно растянутая. Это не типично для его обычной, осторожной методологии.

— Я… я уже отмечал вам, — сказал Байота, — что в искусстве ведения войны Анарха безумие. Никакой логики. Это уже продолжается какое-то время.

— Отмечали, сэр, — ответил Гаунт, — и не удивительно. В этом есть логика, просто не такая логика, которую мы можем принять. Я спрошу снова, Святую использовали, в качестве приманки, чтобы заставить Анарха необдуманно сильно растянуть свои силы?

— Мы в курсе, что она соблазнительная перспектива, — сказал Вон Войтц.

— Серьезно? — спросил Гаунт. — Соблазнительная перспектива? Я ни от кого из вас не слышал, что вы подтверждаете, что ввод ее в действие – это спланированная тактика провокации. Я был бы убежден, если бы вы это сказали. Это равнодушно, и рискованно, но безжалостно эффективно. Меня беспокоит то, что штаб не обеспокоился о результате.

— Опять, сэр, — сказал Казадер с возмущением, — вы говорите с оскорбительным тоном, который...

— Заткнись, — сказал ему Гаунт. Он взял жезл у Байоты и подстроил изображение на столе для большего масштаба.

— Архивраг человечества – порочный монстр, — сказал Гаунт, — но мы были бы дураками, если бы недооценивали его умственные способности. И идиотами, если бы предполагали, что его мотивы такие же, как и у нас. Видите? В Гереппанской зоне, все наступление Сека сменило курс. Поместив Святую здесь, мы изменили планы Архиврага. Урдеш ему не интересен. Ему интересна Святая.

— Мы сделали... — начал Сайбон. — То есть, магистр войны рассчитывал на смену тактики. Святая – не приманка. Скорее… стимул. Вы указали на то, что методика ведения войны Секом изменилась. Мы начали подталкивать его к стремительному структурному позиционированию и наступлению без поддержки.

— Спасибо, сэр, что, наконец-то, подтвердили мою оценку, — сказал Гаунт. — Да, это сработало… но это нужно развить. Сек может быть разбит в Гереппане. Вы сделали его неповоротливым и ослабили его ядро. Но если эта уловка провалится, он доберется до Святой и мы потерпим критическую потерю.

— Это будет развито, сэр, — резко бросил Сайбон.

— Это может быть развито командующим на месте, — сказал Гаунт. — Есть огромные благоприятные возможности, чтобы задавить или даже сокрушить вражеские войска. Естественно, командующему на месте нужно быть осведомленным о ситуации, чтобы развить ее. Она осведомлена?

Настала тишина.

— Святая знает, что она – ваш стимул, Лорд Сайбон? — спросил Гаунт. — Если она не знает, ради феса… Она не оценит слабости врага и не сможет этим воспользоваться.

— У нее есть старшие офицеры, — сказал Вон Войтц. — Советники...

— Штаб здесь тоже ее консультирует? — спросил Гаунт. — Или мы только предполагаем? Приманке нужно знать, что это приманка, если ловушке нужно сработать.

Сайбон поднялся на ноги.

— Этот герб, Гаунт, сделал тебя дерзким, — сказал он. — Ты читаешь нам лекцию о тактике?

— Я думаю, что это все тактика Макарота, — сказал Гаунт. — Я думаю, что он видит это все очень четко. Он собрал штаб, чтобы выполнить ее, вероятно, без полного объяснения своих мыслей. Штаб выполняет план без полного понимания, что это за план. Это, я думаю, пример отсутствия обмена, о котором вы мне жаловались.

— Теперь слушай, Гаунт, — сказал Вон Войтц, его лицо пылало.

— Я хочу выиграть эту войну, генерал, — сказал Гаунт. — Я сомневаюсь, что я единственный человек в этой комнате, который думает, что это самая главная цель. До того, как мы выполним приказы магистра войны, нам нужно осмыслить его идеи.

— Ты закончил? — спросил Сайбон.